ИСТОРИЯ Л/О

                                               Взгляд из «Настоящего»,
                                                                 или
                     краткая история  «бардовского движения» в Крыму

                 Ноябрь 1980 года. Мне, только что отслужившему в Советской армии   недоучившемуся студенту, 22 года. После почти пяти лет отсутствия в родном городе (после школы еще три года отучился в Запорожском машиностроительном институте) я вернулся в Симферополь. Страна громко аплодирует решениям очередного съезда КПСС, выполняет пятилетние планы и шепотом пересказывает анекдоты про престарелого «гениального» секретаря Л.И. Брежнева и членов Политбюро. В Афганистане уже вовсю воюют, но об этом еще почти никто не знает. В магазинах водка и пиво только одного сорта, вареная колбаса по 3,10; макароны, крупа; хлеб по 16  коп.-серый и 20 коп.- белый за буханку. На экранах ТВ и радио — Муслим Магомаев, Эдуард Хиль, Иосиф Кобзон, София Ротару, молодые еще певцы - Алла Пугачева, Юрий Антонов, Андрей Макаревич с «Машиной времени». В Москве только что прошли Всемирные Олимпийские игры. Совсем недавно — 25 июля, неожиданно для всех, скончался знаменитый бард и актер Владимир Семенович Высоцкий.
Вот, пожалуй, с этого момента я и начну, собственно, свой рассказ о Симферопольском и других клубах самодеятельной песни в Крыму. К этому времени, то есть к началу восьмидесятых во многих больших, и не очень городах страны под названием СССР уже сформировалась достаточно мощная сеть клубов. Начало движения под названием «самодеятельная песня» приходится на конец пятидесятых годов. Именно тогда начали писать стихи на свои мелодии авторы так называемой «первой волны» - Булат Окуджава, Аркадий Галич — общепризнанные основоположники жанра. В период «хрущевской оттепели» появилась возможность выступать с песнями, исполняемыми под самый «демократичный» инструмент — гитару, перед достаточно большими аудиториями,  относительно не боясь скорой расправы или  гонений. Распространению такого рода творчества способствовало и  массовое появление ленточных магнитофонов. Песни записывались прямо в концертных залах, а затем расходились в любительских перезаписях, тексты зачастую переписывались вручную, а мелодии заучивались.  Других путей не было. Не было свободного доступа не только к копировальной технике (которая в те времена была под строгим контролем, да и сами ротапринтные машины весили не меньше тонны), но даже к обыкновенным пишущим машинкам, которые необходимо было регистрировать в милиции и получать разрешения на их приобретение, сдавая отпечатки оттисков шрифта. Тем не менее, процесс повсеместного распространения авторской песни в 60-е и 70-е годы набрал силу. Появились авторы «второй волны». Выросло и повзрослело первое послевоенное поколение, которое уже почти не помнило ужасов войны и сталинских репрессий (по причине младого возраста), которое жило уже в относительном достатке и имело время и доступ  к получению образования и новые возможности организации своего досуга.
В институтах и университетах появились первые студенческие строительные отряды, в которых в каникулярный период можно было неплохо заработать (строили все — начиная от коровников до железных дорог), молодежь начала массово увлекаться туризмом, альпинизмом и другими «романтическими» видами спорта, стали модными «бродячие» профессии — геолог, геодезист, океанолог и т.п. И непременным атрибутом в походах и в геологических партиях, на студенческих вечеринках и «капустниках», на кораблях и даже  на космических станциях ( да,да — космонавты тоже как-то брали ее, родимую на орбитальную станцию) — была гитара.  По стране  «прокатились» фестивальные волны. Стало популярно и модно исполнять и сочинять авторскую песню. Движение начали усиленно курировать органы ВЛКСМ, действуя больше по указке той же партии, исповедуя известный принцип «Если не можешь запретить что-либо —  возглавь сам!», чем по собственной инициативе. А иначе, в системе всеобщего надзора за всем и вся сверху донизу пронизанной идеологическими догмами, и быть не могло. На слетах и фестивалях все тексты просматривались и прослушивались специальными комиссиями (часто очень некомпетентными), в которые помимо действительно признанных авторов самодеятельной песни всегда входили и всякие разные официальные лица — секретари райкомов, горкомов, партийные инструкторы и т.п., в зависимости от уровня проведения мероприятия. И не дай Бог было спеть со сцены не то, что ты пел на прослушивании. Микрофон тут же выключался, а автор или исполнитель просто изгонялся со сцены. Такое происходило не только с отдельными авторами, но даже и с целыми клубами. В частности, в Севастополе в приборостроительном институте еще в 1967г. был создан первый КСП. Просуществовал он недолго и именно по этой причине — не угодили песнями. Их содержание показалось кому-то крамольным. В результате — в 1968г. клуб был разогнан, один из студентов - организаторов клуба, Александр Паксюаткин за исполнение песни А. Галича «Эта рота...» был отчислен из института с пятого курса фактически с защиты диплома и исключен из комсомола, а еще один организатор - Евгений Федоров, уже окончивший этот же институт годом раньше- был исключен из партии.                                                      
               Но сатиру и политический юмор все равно, конечно, пели — кулуарно на домашних кухнях, у костров в походах и на тех же слетах, и просто в различных питейных заведениях, типа пивных баров, мелких кафешек, которых в те времена было превеликое множество и цены в них были вполне приемлемы для их посещения. Это я знаю  лично по своему опыту — часто, после походов по крымским лесам, обычно по воскресеньям многочисленная туристическая братия собиралась на конечной остановке в с. Перевальное - в работающей и поныне «Чебуречной». В Симферополе местом сбора был пив бар «Каштан» в районе ныне снесенного к/театра «Мир» и подвальный пивбар на ул.Воровского в районе Центрального сквера. Сдвигались столы, скамейки, расчехлялась гитара — и, часто всей компанией, хором пелись многочисленные любимые песни. Репертуар был очень широк. Это были и шуточные туристские песни местного фольклора (к примеру - «За Танасом, за рекой зарево сияет, потерял грек покой — скифы пьют гуляют...)и песни общеизвестных авторов — Ю. Визбора («Солнышко лесное...») , Ю. Кима, Ю. Кукина и мн. других.
             Вот в такой среде и родилась сначала идея создания ансамбля самодеятельной песни в Симферополе. Местом первых репетиций была небольшая комната городского клуба туристов на ул. Шмидта. Собирались два-три раза в неделю по вечерам, после работы. Готовили первую программу по творчеству Булата Окуджавы. Данное решение было обусловлено несколькими причинами — во-первых, к тому времени это был достаточно известный и «легализованный» автор (советский монополист граммфирма «Мелодия» записала и выпустила уже несколько больших пластинок с его песнями), во-вторых (и, главное) — творчество Б. Окуджавы со времени моего знакомства с ним являлось для меня примером и высочайшей «вершиной» как поэзии, так и мелодийных решений. Замечательным художником, который сегодня специализируется в технике офорта (его постоянно-действующую выставку картин и сегодня можно посмотреть в гостевом зале домика возле, оборудованной для посещений, пещ. Эминэ-Баир-Хасан на нижнем плато Чатыр-Дага)  Владимиром Мицуком была нарисована картина гуашью с изображением Б. Окуджавы с гитарой в руках размером 2х3(!) метра. Мы ее потом, конечно, неоднократно использовали в течение нескольких лет при проведении самых разных клубных мероприятий (к сожалению, гуашь — недолговечная краска). И вот 21 апреля 1981, в аудитории 323 нашего университета состоялся первый концерт. Так уж получилось, что в первый состав ансамбля, а затем и клуба как такового вошли в основном именно студенты  университета — Сергей Головин, Дмитрий и Наталья Кокоз, Вячеслав Хачатурян, Елена Карпенко. И не только студенты. Активнейшее участие в становлении клуба приняли : Юрий Петрович Анисимов (это именно он предложил расширить понятие «ансамбль» до понятия «клуб»), Анатолий Ковальский, Андрей Канищев, Александр Волков, Олег Сыромятников, Юрий Комов, Лариса Шадченева. И неудивительно, что именно вокруг ансамбля сформировалась общность людей, любящих авторскую песню. Само название - сначала ансамбля, а затем перешедшее к клубу, придумалось вполне подходящее, отражающее его крымскую принадлежность. Слово «Таласса» в переводе со старо-греческого означает «берег», «взморье». Вычитал я его  в книге интересного ранне-советского писателя Бориса Лавренева.   Один из его рассказов назывался «Таласса», а в сноске давался перевод.  Соответственно названию Ларисой Шадченевой — художником-оформителем по профессии, была придумана эмблема клуба — дельфин с гитарой на фоне морской черноморской волны. С тех пор, по дате первого концерта мы и  отмечаем День рождения клуба 21 апреля.  
Начало нашей клубной деятельности совпало с рядом знаменательных и интересных событий всесоюзного масштаба. Весной того же года, я с С.Головиным, побывали на 25 Юбилейном Московском слете  - в составе крымской делегации, в которую входили недавно образованные севастопольский КСП «Ахтиар» (1980г.) во главе с автором-исполнителем Сашей Петровым (ныне, к сожалению, ушедшем от нас), и керченским КСП «Галс», председателем которого являлся  уже широко известный в «каэспэшных»  кругах, большой знаток бардовской песни — Юрий Черноморченко.  Для нас, совсем еще юных функционеров-песенников, подобное событие явилось, в какой-то мере, знаковым. Мы воочию увидели, что такое движение КСП. В огромной долине-пойме какой-то подмосковной реки (ее название память не удержала) было выстроено 6, так называемых, региональных сцен. Все они были с микрофонами и усилением. Седьмая-основная сцена напоминала по размерам большой космический корабль-тарелку, укрытую сверху парашютным разноцветным шелком. В течение двух дней шли концерты на всех региональных сценах одновременно. Мы и сами пели на одной из них, а в остальное время бродили от сцены к сцене, от костра к костру,  внимания выступающим, съехавшимися со всей страны. В итоге мне, молодому начинающему барду, посчастливилось-таки быть отобранным от крымской делегации на заключительный концерт, в котором принимали участие такие мэтры бардовской песни, как Виктор Берковский, Виктор Луферов, Александр Суханов. Ни до, ни после подобных масштабных мероприятий, несмотря на последующие мои многочисленные участия в различных слетах и фестивалях — я больше не видел. Конечно, Грушинские фестивали на Волге собирали и продолжают собирать и сегодня до 80-90 тыс. участников и зрителей. Но мне там побывать, пока, так и не довелось. С той поры у меня до сих хранится почетная грамота, врученная Симферопольской делегации КСП — за активное участие в работе слета, подписанная почетным председателем Московского совета КСП (и такой был) Героем Советского Союза летчиком-космонавтом А. Иванченковым (это именно он с Г. Береговым брали с собой на орбиту гитару и пели оттуда песни Ю.  Визбора для первой программы ТВ).
   Вторым, а вернее уже третьим событием того года (1- организация клуба, 2- Московский слет) была поездка в г. Керчь. Вышеупомянутый Юрий Черноморченко, председатель Керченского КСП «Галс»,  пригласил нас на косу Тузла для участия в работе первого в Крыму бардовского летнего лагеря. Как все это будет происходить — никто не знал, но мы с удовольствием и щенячьим восторгом приняли его приглашение. Добирались туда сначала поездом, а затем из Керченского морпорта - катером. Палатки стояли прямо на песке и, кое у кого — на дощатых настилах у самого обреза косы. Кроме нас, симферопольцев, присутствовали немногочисленные делегации из Харькова, Киева, Винницы, Севастополя. Это те, кого я запомнил. Может быть, и даже наверняка, были представители и других городов. С каким упоением пели мы друг другу, давали концерты в самой Керчи (в местном театре), на Керченском рыбкомбинате, в прибрежных пансионатах. Но самое главное — это запомнившаяся атмосфера искреннего благожелательного общения, дружбы, любви и уважения, настоящий интерес к творчеству друг друга.
Традиция проведения ежегодного бардовского лагеря в Керчи сохранилась и до сей поры. Все так же его организовывает и возглавляет неутомимый  Ю.Черноморченко. Единственно, что сам лагерь пришлось перенести с косы Тузла на берег Керченского пролива, между мысом Фонарь и мысом Барзовка (именно так он обозначен на географических картах). Оттуда, в дальнейшем, пошло и название лагеря «Барзовка». По причине ограниченности места пребывания количество приглашаемых туда весьма ограниченно (до 150 чел.). Но за три смены — по три недели каждая, в течение двух месяцев с июля по конец августа там успевают отдохнуть и пообщаться достаточно много как бардов, так и просто любителей бардовской песни. За 27 лет существования лагеря уже успело вырасти несколько поколений «барзовчан». И известны случаи, когда дети, привозимые много лет подряд родителями-бардами из разных городов, повзрослев — женились друг на друге. Я это точно знаю, на примере Сашеньки Винюковой из Харькова, которую я помню с пятилетнего возраста. Она теперь москвичка- «барзовичка». За эти годы «Барзовку» посетили  многие  известные барды и те, кто как будущие артисты начинал с бардовской песни.  Я боюсь ошибиться, кого-то не упомянув в списке — поэтому этого делать не буду. Сам лично там встречал и Сашу Цекало, в те годы еще студента Киевского училища эстрадно-циркового искусства (бардовский ансамбль «Шляпа»)- ловили вместе удочкой бычков, а затем их с удовольствием жарили и ели;  и Борю Бурду, который еще не успел тогда стать «главным» кулинаром Украины и игроком телепередачи «Что, где, когда!» - потом он неоднократно приезжал в гости в Симферополь с концертами и просто так. И еще очень и очень много других интересных и талантливых людей. Вот такая она была и есть «Барзовка»! Рушатся империи, создаются на их месте новые государственные образования, меняется социальный строй. А бардовский лагерь существует несмотря ни на что.
              Мало того, в какой-то степени по примеру «Барзовки», в 1989 году на другой оконечности Крыма в с.Песчаном Еленой Карпенко —  одной из организаторов КСП «Таласса», выпускнице Симферопольского университета, был организован еще один бардовский лагерь, официально называемый «Международный бардовский семинар». В сосновом бору, на самом берегу моря ежегодно, в течение июля-августа, собираются барды и просто любители песни со всех концов света. Я не оговорился — именно света. Так уж получилось, что в итоге многочисленных политических перипетий многие бывшие граждане просторов СССР начали искать более спокойные и сытные места жительства. Кого-то заграница привлекала так называемой «свободой», кого-то — обильностью и стабильностью. У каждого  эмигранта найдется своя «веская» причина и оправдание своему поступку. Я не берусь судить этих людей — факт в том, что многие мои знакомые, в т.ч. и барды, тоже оказались за границей. И вторичный факт заключается в том, что все они — рано или поздно, возвращаются на Родину. Пусть ненадолго — кто на несколько недель, кто на несколько месяцев, а многие — вообще сегодня перебираются назад и живут здесь постоянно, сохраняя, тем не менее,  заграничные гражданства. Вот и в Песчановском  лагере можно встретить бардов, приехавших не только из стран СНГ — России, Белоруссии, Казахстана, Молдавии, Литвы и Латвии (их я вообще зарубежниками не считаю), а и тех, кто живут сегодня в США, Германии, Израиле, Чехии и пр. странах. Но их всех объединяет любовь к бардовской песне и общие воспоминания юности. А «наши» приезжают сюда целыми клубными коллективами и семьями. Ежедневно проводятся так называемые дневные «мастерские», на которых слово предоставляется не только бардам — авторам и исполнителям, но и поэтам, и прозаикам, и просто интересным людям, которым есть о чем рассказать и поделиться с аудиторией. На ежевечерних кострах выступают как вновь приехавшие авторы и исполнители (заезд в лагерь не нормирован сроками), так и признанные мастера жанра. Остальной досуг занят морскими купаниями, общелагерными праздниками, в которых участвуют импровизированные команды (зачастую вместе с детьми)  - КВН, «Новый год» (ночь с 31 июля на 01 августа), «Праздник Нептуна» и мн. другие. Для детей ежедневно проводятся: «Детские костры» - на которых они приобщаются к основам бардовской песни; кружок обучения игры на гитаре; изостудия; курсы иностранного языка; курсы туристского «выживания» в экстремальных условиях. Ну и, конечно, творческими силами присутствующих в лагере, почти ежедневно в прибрежных пансионатах и домах отдыха, совершенно безвозмездно, проводятся концерты бардовской песни для многочисленных отдыхающих поселка. Вот таков он, бардовский лагерь в с. Песчаное сегодня!
                 Однако, вернемся опять в прошлое. В 1982 г., по примеру других клубов осенью нами был проведен первый городской фестиваль. Проходил он в ныне разрушенном ДК «Маяк» (бывший к/театр), принадлежащий к тому времени госуниверситету. Да и сам клуб к тому времени перебрался под его крышу. Собственно фестиваль, хотя и именовался как городской, но фактически стал общекрымским. Участие в нем приняли практически все барды полуострова — из Севастополя, Керчи, Ялты, Евпатории. Он дал своеобразный толчок к притоку в клуб «Таласса» новых авторов и исполнителей Симферополя. В частности — Светланы Абрамовой — тогда еще студентке Мединститута, Виктора Польского - инженера-программиста КрымНИИпроекта (ныне гражданина Канады), Олега Жваколюка — офицера СА (в те времена), и многих других, внесших впоследствии неоценимый вклад в развитие клуба. Не забуду то чувство единения душ, которым мы были охвачены, взявшись за руки, во время исполнения песни-гимна Б. Окуджавы «Поднявший меч на наш союз достоин будет худшей кары, и я, тогда, за жизнь его не дам и самой ломаной гитары. Как вожделенно жаждет век нащупать брешь у нас в цепочке. Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!..» Весь зал стоя пел вместе с нами. И потом, впоследствии, эта песня звучала не раз, открывая и закрывая мероприятия, проводимые клубом. А их было немало. Несколько раз мы проводили неофициальные слеты, обычно осенью на ноябрьские праздники ( 7 ноября — День Октябрьской революции) и весной  на 9 Мая (День Победы) — на Малиновом ручье под с. Перевальное, на Мангуп-Кале. Желание как можно чаще общаться друг с другом было настолько сильным и искренним, что часто мы просто большой клубной компанией выезжали летом на море (иногда заказывали автобус, а чаще — троллейбусом или попутным транспортом). Излюбленным местом отдыха было побережье в районе пансионата «Эврика» под Алуштой и скалы мыса Фиолент под Севастополем. А 1983 Новый год мы встречали составами трех клубов не меньше, чем 100 человек — КСП Керчи, Севастополя и нашего, симферопольского - в пионерлагере «Тюзлер», на 11 км шоссе Ялта-Бахчисарай под г. Ай-Петри. Выезжали мы и большими коллективами на фестивали и слеты в другие города — Харьков, Одесса, Запорожье. А Александр Авсиян — в то время работавший инженером-конструктором в СКБ «Фотон», даже стал лауреатом престижного Грушинского фестиваля в Тольятти. Правда, были и у нас огорчения и неприятности. 1983 год — в стране смена руководства. Генеральным секретарем КПСС, после смерти Л.Брежнева,  избран Ю. Андропов — председатель КГБ, человек жестких принципов и взглядов. На предприятиях ужесточается дисциплинарный контроль, по кинотеатрам днем и по другим общественным местам (магазинам и т.п.) проводятся рейды-проверки по выявлению производственных прогульщиков. Милиция и дружинники на выходе задерживали посетителей и проверяла на предмет того, почему вы, например, в рабочее время были не на рабочем месте. Органы КГБ ужесточили санкции по отношению к «инакомыслящим»  (диссидентам) и по отношению к тем, кто, пусть даже теоретически, мог им стать или поддерживать их. Попало под раздачу и бардовское движение. В частности и наш клуб. В ноябре того же года при попытке провести официально незарегистрированное мероприятие на Малиновом ручье (хотели,  как всегда, собраться дружеской компанией и попеть песни) — все участники  оного  были задержаны городским комсомольским оперотрядом (под руководством 2 секретаря горкома ЛКСМУ и работников  КГБ), сопровождены в специально подогнанные автобусы(какая честь!) и доставлены в город.  В каких инстанциях я потом, как председатель клуба, только не побывал — райком партии, горком партии, горком комсомола, обком комсомола, и, наконец, в КГБ на ул. Франко.  Инкриминировать нам особо было нечего. И сделать нам ничего не сделали,  но нервы потрепали и крови попили изрядно. В этот же период по непонятным причинам несколько раз срывались наши плановые концерты. Причины-то были понятны — перестраховка функционеров от культуры. Никто н%E