АРХИТЕКТОР 2415
Я архитектор
завлеку ходить по кругу,
поставив пальму или памятник в фонтан.
Привязан вектор –
к центру тяжести – как к другу,
феноменален – с тем же свойством – барабан.
И в сочных фирмах
тоже ж есть надёжный стержень!
Как у любовной – заключительной игры.
Плыви вдоль рифов:
возле острова – не стрежень!
На глади ровной принимай мои дары…
Я ведь не Стенька –
вряд ли стану слушать челядь.
Хочу обнять тебя, на берег приглашу…
Сдай – помаленьку,
чтобы мог тебя проверить…
Не обязательно на СПИД и анашу.
Киев, 22.04.92
ПАРАДИЗ 2419
Мой парадиз, раёк театра – галереи!
Всё вижу сверху – даже собственную жизнь.
Перекрестись, взлетев над телом не на рее.
Дух не повергнут, пусть прикажут: «Вознесись!»
Чуть раньше я, у потаённых врат мембраны,
умчался в вечность… Кто там мной руководит?
Бег в бесконечность подобьёт в итоге – раны…
Трудна семья. Как возвратить свой аппетит?..
Киев, 24.04.92
ЖУРАВЛЬ И СИНИЦА 2423
Путь – десять лет – в два института напряжений.
Итог – две тысячи рифмованных страниц.
Этапы трудные: провалы от внушений!
Журавлик в небе! В строчках арии синиц.
Их полюбил!.. Но дирижёр забыл про ритмы,
легко стучащие в итогах птичьих сил.
Вдвоём с Пегасом подготовили всем щит мы!
Никто из нас указки клюва не просил.
Возможно спросите: «Важна ли в спорах птица?»
И посмеётесь в кулуарах надо мной…
Её забыл я, но по-прежнему не спится,
когда случайно вижу крылья под луной.
Киев, 26.04.92
ПО-РОССИЙСКИ 2428
Строчить кощунственно про Киев по-российски.
Но я пишу: язык не вырвешь мне за час!
Ведь, как английский, он нутром похож на сиськи.
Жаль сгинул греческий – за ним бы был вояж…
Для цицеронов и для муз – любых формаций –
мой детский лепет – лишь намёк – от красоты.
А словоблудие в чертогах комбинаций
разъест блок наций под фашистский рёв толпы…
Сказать мне нечего вдобавок – просто другу…
Поэт я тихий – не взрываю тишину.
Простите грешного за стиль и за натугу,
ведь я рассчитывал осваивать Луну!
Киев, 26.04.92
СЛУЧАЙНО 2434
День смерти матери ты вспомнила случайно –
после покупки овощей и молока.
В лицо – голубка – из дверей хлестнула тайно.
Приподыми лицо: испугана слегка…
А птица тоже вдруг забилась в дальний угол.
Хотел извлечь, но залетела на шкафы.
Весенний месяц на дворе сплывал – по кругу.
Рвусь на природу в мае, так же, как и вы…
Открыл балкон, уселся в кресло. «Кыш!» – промолвил.
И засвистели перья в комнатной трубе.
Как будто розги в теле всхлипнули по-вдовьи –
под стон по собственной натруженной судьбе.
Чуть растерялся: было ж на ночь всё закрыто.
Лишь щёлка в форточке, и та для воробья…
Пятнадцать лет сухие косточки зарыты…
Свекровьим возрастом наполнился и я…
Про инкарнацию напомнил – ты смутилась!
И вдруг опять «стрела» влетела к нам в покой.
Входную дверь открыли – к ней, видать, стремились.
К окну над лестницей – прилипла всей душой…
Крюк – нелогичен. Не крестясь, склонился к Богу.
Открыл фрамугу, указал голубке путь.
И та отправилась в незримую дорогу –
ту, что не сможешь, мой читатель, повернуть.
Киев, 18.05.92
|
