МП-667

Идут мои дни по плацу, выстукивая чарльстон,
платочками носовыми в размытый горошек машут,
корону для встречи смерти болгарским плетут крестом
и в сторону Назарета сплавляются по Ла-Маншу.

От друга пришёлся к месту заслуженный грамм тепла –
пусть мойры не вертят носом: ведь это же явно много.
А кроме того, я знаю: планетка моя цела.
К моменту подлёта к пашням циановой станет тога.

Нужны ли тебе упрёки при шансе проснуться без
учебных автомобилей и лозунгов бравых наци?
Там только цветы и травы, и ты среди них – the best;
тебе там глядеть на север, шаманить и не меняться.

Пора закрепить привычку не класть рафинад в чифирь
и не проходить рядами алеющей подчерёвки.
Пусть персик мечты на ветке в нектарный сезон червив –
их вскорости станет много, и все будут полукровки.

Ведь это – не то что пчёлкой пахать на мадам Тюссо,
воняя на всю деревню медведковым антрекотом:
по крайней орлиной мере, у всех подставных особ
не вспыхнет охота спорить, чьим птице быть патриотом.

Неведомых жёлтых зыбей объёмное полотно
окутает чистым паром измаявшееся тело…
И жаль покидать ангар, где бесхозных машин полно,
да пассию не угонишь по жидким разводам мела.

А дни маршируют мимо забитых в суглинок вех –
физически всё корректно, но как для Фемиды – тупость.
Теория есть константа, но скукой несёт от всех,
когда недоволен жизнью по самое «киш майн тухес».

Вот так на мечту отмыться от сока своих плодов
почти перед самой смертью расщедрился жёсткий скептик.
Планетка его далече, а всё-таки не подвёл
в вальпургиев час Ибн Синой прописанный нейролептик.