Накачанные мышцы вместо язв,
возможно, даже мне б не помешали.
Создать себе их, что ли, обойдясь
листом бумаги и карандашами?..

Но мне милее трогательный мат,
чем этот щебет, падалью разящий.
Не хочет тёртый мозг воспринимать
муры академической изящной.

Я прятался в космической дыре,
чтоб гонор сократился вполовину,
и много дней неистово зверел,
когда отменный пасквиль шёл в плавильню.

Раздольный стих двояко пламенел,
крутым профессорам давая фору,
но под какие брюки было мне
надёжно спрятать пяточную шпору?!

На сцене каждый день сплывал за три,
но вскоре сага уступила прозе:
суши, как говорится, сухари,
когда пять раз подряд приходит тозер.

И пусть ареопаг не устаёт
рецензии писать в апологете,
но мне как босяку настал черёд
снимать с ушей метровые спагетти.

Пусть празднует банальный свой подъём
заздравная поэзия для загсов:
согласные толпятся громадьём
да гласные тягают кошку зá хвост...

Живую строчку видно по трусам;
ей душно за узорчатой кулисой.
Простите, я изящным буду сам,
а стих мой будет злым и мускулистым.

:Была возможность фурию распять,
а я её брезгливостью унизил,
за что верховный шулер мне опять
пять карт раздал на тотус, пять - на мизер.