Тем и живу. А он невероятный:
подстриженный под мишку ёжик ватный,
лимонное суфле воротника,
напульсник из зелёного бандана,
рюкзак с двумя бидонами тумана
и бейдж из крыльев майского жука.

Пилой воображение размозжив,
пойму в конце концов, что невозможен
всех этих атрибутов симбиоз.
Зайдутся мысли в кренделях брейк-данса
и огрызнутся: "Чтоб не догадался!
Не мучайся. Разгадка - труповоз".

Стоишь средь поля, в водяного ряжен,
и медленно ваяешь из пейзажа
достойный генетический гибрид
разносчика микробов звёздных писем
и береста с апломбом кипарисьим,
что ни в каких кислотах не горит.

Сквозь летний плач тулуп срываешь зимней,
вмерзаешь в лёд и видишь, что взаимней
бывает только эхо, да и то
когда каньон ещё не зашлакован,
сосновый ветер носится по школам
и держит в небе потный фаэтон.

Уйдут в моря гуашевые избы...
Расклады знал бы - крыши им отгрыз бы
да выпустил на волю тайный код
создания из кубика бульона
рассады длиннопестичной зелёной,
зовущей мишек плюшевых на мёд.

Ведь если для кого-то звёзд бездушье
жалейкой окупается пастушьей,
то я уже с трудом держусь в седле.
В общагу возвращаясь из ботсада,
довольствуется страсть моя двадцатой
водой на бескрахмальном киселе.