Тем утром в стразах и объяри
еда была вне списка тем.
На ослепительном спорткаре
я там всё мчу – и подлых тварей
глазами взмыленными ем.

Ко мне в немые сателлиты
Виталик просится чуть свет,
и сколько скатерть ни стели ты
на необъезженные плиты –
нема мешающих карет.

Ну, что за тормоза средь поля?
Поел, попил, сходил в кусты…
Иной всю жизнь на димедроле
проковылял, кизяк футболя,
а я вгрызался в хвост мечты.

Потом Виталик вышел в люди:
яхтсмен, троллейбусник, магнат…
Путём похожих рукоблудий
я тоже мнил набор посудин
ракетодромом для щенят.

И таял мой спорткар топ-класса
в огромном мыльном пузыре.
Меня никто не делал плаксой:
так счастье склеивает ласты,
жучком прикинувшись в коре.

Где делись крылья птицы хищной?
В ответ опять про институт
от имени Христа и Кришны
две свежих снежных бабы пышных
мне околесицу плетут.

Зато компота – чан да шкалик,
котлет вагон, колбас арба…
Из государства трёх педалек
на это всё глядит Виталик
и объезжает погреба.