Сергей Шиш. Павел Кричевский.

(При молчаливом одобрении Мэтра Игоря Касьяненко)

Татьяна.
(Юридическая версия, написанная в жанре ФБ экспромта)

«Не стоит обижать маленькую, хрупкую девочку. Она может оказаться стервой с высшим юридическим образованием и хорошей памятью» (Юрист)


обидеть Таню может каждый
не каждый может убежать.
© SergRomich

Итак, она звалась Татьяна,
бегунья резвая была,
спортсменка, комсомолка, рану
ему случайно нанесла –
тому , кто вздумал утром рано
с похмелья, с пьяного дурмана
дразнить ее – ну и дела!
Дипломом МГУ махая
(юрфака) так ему дала
пониже гландов, что плохая
болезнь его с ума свела.

И в мрачных дебрях сей болезни
он стал наполовину пег,
но понял - очень быстрый бег
и лучше силы, и полезней.
И что его толкнуло сдуру
простую в общем процедуру
(там, выпить с бодуна пивка),
хватать девчонку за бока?
Его пример - другим наука.
Юрфак, он, брат, такая штука –
хоть правду говоришь, хоть врёшь,
тебя посадят и помрёшь...

В развитьи тема: Тане замуж
уж невтерпёж, а он сидит –
больной, истерзанный бандит.
Но вскоре чудеса: он зам уж
начальника всея тюрьмы!
Над Таней посмеёмся мы:
его на улице встречает,
гоняясь за другим шутом.
Он говорит: "По чашке чая?
Она: "Ты при уме своём?!
Хочу коньяк и на Канары!"
А он (как тут не завопить?!)
не мог Канаров от кальмаров,
как мы не бились, отличить.
И вот они в кафешной неге
пьют "Арарат", едят кальмар.
Татьяна молвила: "Онегин!
Пожалуйте в мой будуар!"
И дядя самых честных правил
на свадьбу выделил мильйон.
И я там был и Тане вправил
под декольтешку медальон.
Зима! Онегин торжествуя,
налево оформляет путь.
Его Татьяна грех почуяв,
вздыхает: "Больше не хочу я
плестись по жизни как-нибудь!
Он кто такой? Всего Онегин!
А я же кончила юрфак!
Образования побеги
во мне! Так стрингов выше флаг!
Пойду я к Игорю, к Сергею
и к Павлу - так судьба легла.
Его ж пущай другая греет!"
И вот - представите ль? - пришла.
Мы вместе пили самогонку,
её дразнили и, при том,
устроили такую гонку...
Об этом как-нибудь потом...

Сверкала женская лопатка...
Оно известно, жизнь - игра.
Но наша Таня очень падка
к интригам царского двора.
И вот уж Игорь (с ним и Павел)
впадают в яростный амок.
Сергей, тот хоть и честных правил,
но в горле у него комок,
и он сказать не может слова,
лишь глаз наполнила слеза
от взгляда (да такого злого!),
что видит он у них в глазах.
Ну а чего здесь удивляться
(вы посмотрите на вдову),
они уже хотят стреляться
и назначают рандеву!
Ну что нашли вы в этой Тане?
Вам в дружбе надоело жить?!
(Решил возглавить он восстанье
и этим страсти потушить).
Несутся всадники и кони
к Кремлю, и гривы их седы,
а в это время на иконе
растут кровавые следы.
На Игоре уже ремень же
и Павел молча мчится вскачь...
Мужчин становится всё меньше.
Эх Таня, Танечка, не плачь!..

А в этот час Онегин Танин
в газетах желтых прочитал
все о Серегином восстанье.
Юрфак спасать он поскакал.
Ну в общем так или иначе,
а наша Таня громко плачет.
Дешёвая вода струится
по фейсу Тани бледнолицей.
Решила дядю навестить,
который спонсорнул ей свадьбу,
И у него в тени усадьбы
продолжить вить сюжета нить.
«Скажи –ка дядя, ведь недаром,
любви спаленную пожаром,
меня ты продал ни за грош?»
А дядя ей: « Ну ты даёшь
Евгеше, Игорю, Серёге
и Павлу – в общем недотрогой
тебя теперь не назовёшь!
А раньше бегала, как птица
(как курица) – легко сказать!
Теперь ты, Таня, стала … жрицей
любви, юрфак тебе коль снится, -
без букв ю, эр, о где ж мой зять?! !
Есть у меня, однако средство:
живёт тут Ленский по соседству,
живёт так-сяк с самим собой.
К нему ступи одной ногой,
скажи, что жить с собой не можно,
не эстетично и тревожно,
пусть станет Ленский твой!
И будут схватки боевые
и говорят еще какие,
и вспомнят все мужья лихие,
что Таня им дана,
вернутся со своих походов
все четверо и будет кодой
дивиться вся страна.
И небо у тебя в алмазах,
и позавидует сам Мазох,
что ты у них одна.


Итак, мы все взошли на шканцы,
достигнут нами апогей.
В друзья попались раблеанцы
и этому не рад Сергей.
Излишеств целая поэма
(гадала же цыганка Эмма,
что будет непосильным груз).
Где Игорь, там коньяк и дамы,
но словно было мало драмы,
сбежавший от жены и мамы,
тут Павел как бубновый туз!
Покоя не было смутьяну,
он мучил бедную Татьяну
на зло мальчишке Д'Артаньяну
и Казанове Джа.
Он жил у Марьиной у рощи,
харизмы полон, полон мощи
и вызывала ужас тёщи
под хвост попавшая вожжа.
Ей Богу, силы б я убавил ,
как чёрт талантливым был Павел,
не вписываясь в рамки правил
и не считаясь с тем,
что он с размерами атланта,
не встретив равного таланта,
как ветреная Иоланта,
посеял свой тотем.
Я тем убит, к чему упрёки,
или похвал ненужный хор.
Быть может нынче тень Серёги
в последний раз спустилась с гор.

А вслед за нею тени Павла
и Игоря - все ниц.
Как спел наш хор сегодня славно!
не счесть экспромтов сотен лав, но
пора закончить блиц.
Узнал у Игоря в пенатах
Сергея лучше я, ребята,
я подружился с ним когда-то –
тому назад дня три.
Теперь, освоив стих и Таню,
пройдясь по площадям восстаний,
и , вот вернувшись из скитаний,
скажу ему - смотри:
в недосягаемых высотах,
как матка на пчелиных сотах,
как Быков в графоманских ротах,
как лот "Гоген" средь прочих лотов –
поэма,  засияй!
Татьяне же в объятьях жадных
не скажем: "Таня, тебя жаль!",  но
мы скажем :" Ай-ай--ай!"
Поэты! Не равняйсь, не смирно!
А вольно, братья! Хоть за мир мы, -
за Слово прежде мы!
Несём мы Слово в нежных лапах,
как веру в Бога Римский Папа,
снимаем друг пред другом шляпу,
и вечности мы слышим запах
из времени тюрьмы!