Я обучаюсь производить фотосинтез
позеленевшей, от страха за свою жизнь, кожей
и протягиваю листья ладоней к Солнцу,
погрузив нервов переплетенье
в питательный раствор вязкого рассвета,
отраженного в зеркалах. Амальгама
осыпается усталым и тусклым светом,
становится металлическим запахом трясины,
эманацией бывших предметов и былых поступков,
сквозь которую едва различима протоплазма мыслей.
Я хочу жить!.. Примите меня в профсоюз растений!
Я заплачу вам взносы росой и плодами,
корою и соком!.. Но только
меня вновь выкорчевывает ветер
и с холодной ацтекской улыбкой он разъясняет
то, что бессмертна в ботаническом мире лишь плесень.