Посвящаю целый день ударной рифме,
средь кустов весенних кедами блестя,
а сосед – про ревматоидный артрит мне,
точно я – коротконогое дитя.

Клац! – и всё. Канал шлакуется, и строки
остаются на бессрочное «потом».
Так проходят май и август в чайном соке –
накати да облизнись иссохшим ртом.

Тут коллеги подбегают: «Сколько мыслей
увязал в глубокосмыслицу вчера?»
Муза просто не выдерживает. Мы с ней
прокололись на артикуле ребра.

Не моя, видать – привитая, как оспа.
Дальний парк от глаз лазутчика не спас.
От сгоревшего пирожного киоска
вдохновением аж выжгло третий глаз.

И шиповник тот же самый, и динамик;
флаги, правда, ни хрена не узнаю…
Здесь моя тетрадка с первыми блинами
всех Есениных вертела на кию.

Вот – помочь прошу знакомые деревья
приоткрыть природой встроенный канал.
Ноль по фазе: то ли рано взматерел я,
то ли Бог во все места меня манал.

Переделкино – точней, его остаток –
шлёт мне вспышки кабинетных антилоп
да подливу из тушёных куропаток,
словно счастье сквозь котомку протекло.

Стих початый ни на йоту не продолжив,
к знойной площади плетусь, как старый дед –
а сюда ж летели шустрые подошвы
без инструкций, тренировок и примет.