Она неизбывна, и даже порой вездесуща.
По ней в эмпиреи стекает цветочный лосьон.
Она - не кувалда, но домик наш новый расплющит
при всём маникюре и жизненном опыте всём.

Проснувшись за десять минут до намеченной зорьки,
она просекает детали, листает архив...
На птичьих правах и четыре сошло бы позёрки,
но наша позёрка настойчиво метит в верхи.

Её усыпит только время; её не осилишь.
Чуть выше желудка, где кошка усердно скреблась,
сейчас разгорается пламя печей и чистилищ -
и это уже не оказия, это коллапс.

Приблизились сумерки. Сморщился матовый ирис.
Упал самолёт - хорошо, что не брюхом в салат...
Салат я ещё приготовлю, но игры накрылись,
а с ними - и тайна моих прошлогодних рулад.

Да нет, не жесток я, а просто по-детски серьёзен!
Забыл, как сбежал в Котофеевке из-под венца?!
Растишь, понимаешь, годами капризную розу,
а если какой-то баран... или даже овца...

Она неминуема даже в мужском туалете -
и ты убеждён, что из грязи добыл бриллиант,
но в каждой песчинке на этой двуполой планете
частица букета её фемининных констант.

Однажды привычное солнце забрезжит лучами,
хоть с этим рассветом не скоро ты станешь знаком.
По ней обязательно грянет минута молчанья,
во время которой я буду хрустеть чесноком.

И нотка блаженства послышится в лиственном хрусте,
медком подсластив энергетику свежих могил.
Обрубятся путы. А ты только нюни распустишь,
как будто пятак потерял или пиво разлил.