Домой
                     
1.
…и все мы вернемся на круги своя,
и круги вернутся на круги своя…

И ветер из туннеля. И часы
Оранжево высвечивают время.
И на руках у мамы смотрит сын,
и так глядит распахнуто за всеми.

И отдаются гулкие шаги.
И мерзнет взгляд, и руки мерзнут, словно
в тот час, когда сбываются стихи,
когда меня мое не помнит слово.

…и люди стоят, и колонны стоят,
и все мы вернемся на круги своя…

И я уже не помню ничего,
и мир тревожен, горек, беспокоен,
но Кто-то проступает сквозь него
наивной недописанной строкою.

А вне метро дожди уже тихи.
И теплый ветер. И немного сыро.
…в тот час, когда сбываются стихи
и люди возвращаются в квартиры.


2.
А ты живешь, не помня обо мне,
тебя другие ужинами кормят.
Проходит поезд. В гулкой тишине
так пусто на оставленной платформе.

И я иду, спокойная, туда,
где ждет меня сиротское печенье,
сто раз закипяченная вода
и долгие высокие ступени.

Ища остатки бабьего тепла,
замерзли лестниц мраморные ребра.
…Кому-нибудь расскажешь, что была
растрепанной, взволнованной и доброй.

А я была. И были мы с тобой.
И звон ключей у твоего порога.
И под одной-единственной звездой
живет мой долгий,
      долгий путь домой
и неизбежно вечная дорога.


3.
Я ничего не знаю о любви,
да и она меня не ощущает.
Проходят мимо годы, как волхвы,
и все они чего-то предвещают.

И, кажется, бесцелен разговор,
исчерпана и вычерпана тема,
но в комнате, где жил он до сих пор,
нас слишком помнят росписи на стенах.

Нас слишком помнит заоконный вид,
плакаты и картинка голубая…
Я ничего не знаю о любви,
но знаю то, что ничего не знаю.

И рыж октябрь, как шкура у лисы,
и ничего никто не знает в мире.
И плачут черноглазые часы –
им одиноко так
      в пустой квартире.