БАРД С НЕЙТРАЛЬНОЙ ПОЛОСЫ
Он поет о родстве русских и украинцев. Это почему-то считается неполиткорректным
     
      Когда севастопольский бард Андрей Соболев поет песню «Разговор с Нахимовым», ползала мужчин — в форме и в штатском — вскакивает с мест и идет к сцене. Не припасшие цветов просто жмут руку, что-то возбужденно говорят.
     
      И не жаль заложенный свой дом,
      И не жаль потерянной страны,
      Жалко лишь, что в городе моем
      Уж не бредят морем пацаны.
     
      От Севастополя до пограничного Харькова — ночь ехать на поезде, но настоящая граница Украины и России не там, а здесь, у моря. Потому что здесь два флота, на которых — бывшие сослуживцы. И если вдуматься, различий у них — крабы на фуражках да флаги над частями, а общего — полжизни. Но говорить об этом — о родстве, а не о «стратегическом партнерстве» — считается почему-то неполиткорректным. А Соболев поет о родстве:
     
      Ты скажи, кавторанг, я ведь тоже капдва,
      Как там служба по новой присяге?
      Не в ходу нынче лозунг «За нами Москва»,
      Ведь сменили цвета наши стяги.
      Не тушуйся, старик, и обид не таи,
      Я ведь тоже такой же служивый.
      Флот сменив, разве ты перестал быть своим?
      Мы одной с тобой памятью живы.
     
      Прошлой осенью Соболев неожиданно сорвался и поехал через весь Крым петь на Тузлу. Пограничники его давно знают, встретили как почетного гостя. Генералы прокатили на вертолете к российской дамбе и показали, как будут высаживать десант. Потом на острове бойцы с озабоченной деловитостью выстраивали боевые порядки: сначала группа в шлемах со щитами, с флангов — кинологи с собаками, а сзади — солдаты с гранатометами. Смотрелось тревожно и абсурдно одновременно. И все это понимали: и генералы, и рядовые.
      Концерт получился недолгим: полчаса между обедом и очередными учениями. Соболев специально выбрал песни полегче, без патриотизма (севастопольский его вариант в украинской части не поняли бы), юмористические, лирические. И ребята расслабились. И снова ему что-то говорили, жали руку. Может, показалось, но после концерта они уже не так остервенело колотили дубинами по щитам.
      На фестивали Андрей, конечно, тоже ездит, но концерты для своих нравятся ему гораздо меньше, чем встречи с «небардовской» публикой.
      — Это маскарад какой-то: кеды, палатки, — говорит Соболев о «Груше». — Я не понимаю, почему врачам, инженерам, бизнесменам нужно тащиться в лес, к комарам, чтобы спеть свои песни. Время катакомбной культуры прошло. Я сам воспитывался на запиленных записях Высоцкого и Визбора. Но сейчас уже нет причин играть в андеграунд — кучковаться по клубам; сегодня говорить правду можно и на широкую аудиторию, в нормальных городских залах. Главный половой признак бардовской песни — социальность, гражданственность. Сегодня, особенно в России, он утерян. Предлагают какую-то псевдоинтеллектуальность, псевдоэлитарность. Но не может быть, чтобы в воюющей стране не было против чего протестовать. Сегодня «блатняк» — в большей степени авторская песня, чем эстетство. Потому что в нем есть народность.
      Все вышесказанное является творческим кредо фестиваля «Балаклавские каникулы», который Соболев затеял в 1999 году. Это фестиваль для зрителей, а не для бардов, не способ общения, а способ реализации. Концерты проходят на площадках Севастополя и в Балаклавской бухте. Под открытым августовским небом с борта военного корабля барды поют собравшейся пятитысячной толпе.
      Балаклава — это узкий язык бухты между гор. У входа — полуразрушенные башни средневековой крепости, слева — колоритные южные домики, справа — щель бывшего секретного завода подводных лодок. Вот на этом небольшом пространстве туристам и предлагается вспомнить о захаживавшем сюда Одиссее, грозном городе Чембало и купринских листригонах. Шаг в сторону — и вы в захолустном городишке блочных построек и людей, замученных транспортными проблемами (как добраться до Севастополя).
      Удивительно, но не Куприн с Одиссеем, а «Балаклавские каникулы» послужили толчком к рождению местного патриотизма. Шутка ли — об этом маленьком городке за последние пять лет разными авторами написано около 60 песен.
     
      Балаклава всегда для нас юная,
      Хоть и старше Иисуса Христа
      (Борис Марченко, Санкт-Петербург)
     
      — Уже со второго фестиваля приглашение на «Балаклавские каникулы» расценивалось как честь, — рассказывает Соболев. — Наши авторы поют и на русском, и на украинском, но вообще я считаю, что авторская песня — явление русское не по территории, а по языку. Это изобретение было сделано в СССР, и потребность в нем ощущают по всему миру только наши люди.
      Уже на первом фестивале выяснилось, что барды с украинской пропиской обладают тем самым «половым признаком» социальности, который так ценит Соболев и который почти утрачен их коммерциализировавшимися российскими коллегами. Не обласканные украинским официозом авторы поют о том, что думают сами, и о том, что думают люди. Забавно было наблюдать панику среди приглашенных на гала-концерт чиновников, когда Сергей Яцуненко запел свою «Колыбельную для президента»:
     
      А президент придет
      с работы, стянет сапоги,
      А тут жена ему: «Ну что
      ты! В магазин беги»
     
      После этих слов советники местной госадминистрации метнулись к звукооператорскому пульту с требованием отключить микрофон. Но не получилось. Толпа, собравшаяся на набережной, выслушав песню, разразилась аплодисментами.
      Конечно, к топору на «Балаклавских каникулах» никто не призывает, но голое эстетство здесь, перед аудиторией военных и рыбаков, инженеров и работяг, не прокатывает. Здесь нужно петь не столько красиво, сколько понятно. Не нравится — не приезжай.
     
      Янина ВАСЬКОВСКАЯ, наш соб. корр., Балаклава
     
    “Новая газета”
     
№ 51   19 июля 2004 г.  © АНО РИД «НОВАЯ ГАЗЕТА»