Рецензия на книгу стихов
   Станислава Бондаренко «Камо «летеши»

   Новая книга стихотворений известного киевского поэта Станислава Бондаренко увидела свет в издательстве журнала «Радуга».
   Вот некоторые субъективные размышления после прочтения этого неоднозначного сборника стихотворений и поэмы о современном литпроцессе.
        Книга радует глаз хорошим полиграфическим исполнением на отличной бумаге,  любопытными иллюстрациями; неслучайны фигуры Н.Гоголя и И.Котляревского на офорте как знаковые фигуры в культурном пространстве нашей страны. Однако уже с оформления обложки видно, что книга относится к жанру «лёгкой» литературы.
   Сама обложка с таким необычным названием и с ещё более необычной картинкой, где на карте Украины сидит в фривольной позе  то ли муза поэта, то ли сама ненька, то ли СНГ-йша, попросту соотечественница поэта, вынужденная стать продажной девкой на переломе веков, то ли поэтесса и сотрудница Дома литераторов Нина ОйОй, написавшая отличный стишок, который можно взять эпиграфом к сборнику:«Поглянь сюды, каштанив свичи стоять, мов члэны чоловичи...» В таком ключе можно рассматривать этот сборник, следовательно, отнеся его к жанру пародийному.
   На второй обложке книги портрет автора и стишок, который, по-видимому, автор считает знаковым для данного сборника, где следует искать ответ на вопрос, вынесенный в название «Камо летеши?»
Приведу его почти полностью, откуда видно, что это опять-таки пародийный сборник:

Улетаешь маршрутом новейшим,
Не спрошу тебя: «Камо летеши?»-
За летейские воды?За лешим?
Ах, пушиночка ты, СНГейша!..

На какой из пятнадцати родин
Сыщещь бабочку синего детства...?

...Битвой пахли грудей твоих ядра,
На щеках отпечатались розы,
Пращур звал бы такую -Троянда
На забытом наречьи — до прозы.

   Приведенных строчек достаточно, чтобы разогреть интерес читателя, показать, что в книге его ждёт «клубничка».
   Нельзя, однако, отказать автору в оригинальности и остроумии. В книге достаточно красноречиво приведены опыты стихотворчества такие, как каламбуры, обыгрывание  созвучных слов, словотворчество  и т.д. Так, обращают внимание — необычные рифмы: новейшим — СНГейша, летеши — лешим, и  авторские неологизмы : «СНГейша», отсылающие нас к образам представительниц  древнейших  профессий,  а также контрастные образы:пятнадцати родин — и бабочка синего детства, где, как известно, «секса вообще не было», и совсем уже убойной силой обладает строка «Битвой пахли грудей твоих ядра». То есть автор преклоняется перед женщиной, но преклонение это весьма своеобразно. Действительно, чтобы из синего детства, где девочки были чисты и невинны, как ангелы, отчего и у нарисованной на обложки девицы остались как рудимент — крылья за спиной, превратиться в продажную девку растоптанной империи — должна была состояться битва, и не простая, а кровавая, с переломом не только одной шестой части суши, как при мощном землетрясении на пятнадцать кусков, из которых каждый хочет извлечь выгоду и стянуть свой кусок пожирнее, но и битва в мозгах, где происходит подмена понятий, которая и автора доводит до путаницы и абсурда.
   Итак, книга состоялась, пусть и в качестве пародии, и мы сразу видим, начиная с обложки, о чем думает автор, что его тревожит — а именно — то, что стало с нашей страной, от которой осталось пятнадцать родин и СНГейша, и куда она летит, а может и его родина как раз и есть эта самая СНГейша? То есть вопрос поставлен. Вопрос серьёзный, хотя и задан в непринуждённом и иносказательном тоне. Но вернёмся к книге. Книга есть.
    Что касается её содержания, то, как известно, на вкус и цвет товарища нет. Чтобы оценить качество текстов, достаточно бегло просмотреть стихотворения.  Однако стоит рассмотреть не отдельно взятые стихи, которые в ряде случаев заслуживают более тщательного и компетентного анализа, а также заслуживали бы более скрупулёзной работы над словом самого поэта, поскольку стихи кажутся часто сырыми и наспех составленными,но весь сборник целиком, как любопытное свидетельство о нас, о нашем времени, ибо, как говорится, «нечего на зеркало пенять, коль рожа крива».
   Во-первых, хочется определить целевую аудиторию автора.К кому обращается автор, вынося в название слова «Камо летеши», сразу апеллируя к нашим ассоциациям - «Камо грядеши» -роман Сенкевича, и вопрос «куда и мы идём?» который задаёт себе человечество ещё с древних времён, начиная со святых писаний. Кстати, в книге довольно часто поэт обращается к текстам святого писания, часто давая ссылки на библию и используя цитаты «из святых отцов» как эпиграфы к своим стихотворениям, что тоже воспринимается довольно неоднозначно. С одной стороны — в названии есть некий ироничный подтекст, с другой стороны                      - цитаты взывают к нашим серьёзным, я бы даже сказала, святым чувствам, что в контексте книги, которая тяготеет больше к иронии и пародии, такие цитаты являются, по крайней мере, неуместными. Но это мы наблюдаем на протяжении всей книги  - соседствует  ирония и автор пытается ставить серьёзные вопросы, что в итоге приводит к абсурду.
   Но вопрос поставлен — камо летеши? И в процессе чтения читатель замечает, что поэта волнует этот вопрос вплоть до самообнажения всех язв не столько собственных как продукта общества, сколько именно литпроцесса, к которому автор имеет самое непосредственное отношение, о чём свидетельствует остроумная пьеса «Дер-жа-вю». То есть, свою книгу он адресует и собратьям по перу, всем тем,  кому этот процесс близок и интересен, хотя разоблачения могут быть и очень болезненными. А также и таким, как мне показалось, «паханам», с которыми он попросту заигрывает как автор, надеясь на «легкий хлеб». Итак, как говорил Маяковский, поэт из Аляски имеет больший вес, чем поэт из Ялты, которому и без стихов хорошо, поскольку первому нужно ещё и одеться, и согреться, и натопить своё жильё, и подумать о пропитании, а в Ялте — и тепло, и море, и на худой конец, от отдыхающих что-то перепадёт. Но, вы скажете, при чём здесь Станислав Бондаренко? А при том, что будучи в центре этого самого литпроцесса, сидя в кресле в Доме  писателей, в центральной газете  издавать подобные книжечки — не бог весть какое искусство. Хотя обо всё по порядку.
   Итак, тема, книги — куда летим?- рассуждения о времени и о себе, насколько я понимаю. И знаменательно, что начинается книга со знаковых вещей, своеобразных манифестов, которые дают исчерпывающее представление об авторе. Это — первое стихотворение — «Икона словесная».
   Ещё следует сказать о циклах, на которые разбиты стихотворения начало «0 — путями птиц», что вполне соответствует названию. Итак, молитва, икона, в начале пути, как бы автор выстраивает ориентиры. Икона — опять же СНГЕйша, то есть женщина, а может родина, «где очи — как слово, как то, что искал». Ну с этим ещё можно согласиться, но в общем, стихотворение слабое в плане техники стихосложения, хотя чувствуется энергия, экспрессия, но и неуклюжесть строф присутствует:
Ты стала свидетельством новым о жизни -
Вернее того, из Адама ребра:
твой взгляд голубиный и очи Отчизны
И ангельская распростёртость крыла.

Тут нет ясности образа, не понятно о ком это, о женщине или об Отчизне, если вспомнить картинку с обложки, то вообще чудовищно покажется молиться такой иконе с голыми ядрами грудей и развёрнутыми в откровенной позе ляжками авторской иконы. Ну, ладно, это как бы программное стихотворение, которое задаёт высоту, худо-бедно, мы поняли — икона имеется, и в ней главное — слово, то есть для поэта слово — как очи у его героини, ну, уже что-то . Как-никак поэт!
1. Никак  — поэт!- вскрикнет читатель дальше, прочитав следующий экскурс в детство поэта — от истоков знакомство с автором — это плюс. Стихи об отце : «так я в пять лет был полицаем, никем за это не порицаем», хочется сказать — ага! ясно, где собака зарыта. Из детских сомнений и чувства вины и вырастает творчество автора, как проба переосмыслить свою боль, которая осталась на его совести. Не касаясь художественных особенностей  стихотворения,  обратим внимание на то, что уже в детстве человек почувствовал двойную мораль, в которой придётся ему жить. К плюсам этого стихотворения следует отнести   детализацию :
А в пять лет  - Девятого мая
спросил отца при всех на параде,
что ж орденов он не надевает,
как другие учителя и родные дяди?
           Параде — дяди, рифма точная, мая — надевает, неточная, но вполне приемлемая. И интонация, и стиль разговорный, что соответствует цели — показать пятилетнего сына, который по наивности ставит больной вопрос и отца ставит в неловкое  положение. Стихотворение вполне сносное. И выполняет функцию знакомства с автором.
            В цепочке сюжета повествования — от иконы до истоков, и далее от отца физического — где сын  чувствует вину — к отцу духовному — к кобзарю Шевченко, стихи «Альма-мачеха», посвящённые студентам университета им.Шевченко, за митинг сосланным и репрессированным,  — вторая в становлении героя «нестыковочка», официальной политики и истории края, откуда он родом.
В техническом плане опять же стихотворение противоречивое, есть находки — вместо всем известной Альма-матер - Альма — мачеха, так и слабые места — дверь — зверь и т.д. Набор слов. Недоработанное, а может нарочно так грубо сработанное стихотворение. Но по смыслу — уже есть четыре знаковых фигуры — Икона — слово, отец, духовный отец и учитель Шевченко и Альма-мачеха, откуда видим отношение — фальшь и двойная мораль уже заложены в сознание формирующегося поэта или его лирического героя. В продолжение темы — политзек и политзечка — стихи, которые уже отличаются чувством, а не только декларативностью замысла — тут есть о любви — «У каждого своя правота — но та что на любови — сильней!» Остаётся поверить автору. Он собирается открыть нам тему любви. Посмотрим, что же здесь ждёт читателя. И тут такие перлы — эротической поэзии  — эта пресловутая «Буква Л твоих раскрыленных ног», где арка моста видится ногами любовницы, где совсем уже эзоповым языком поэт открывает секрет своей любимой, кстати по нему можно строить уроки анатомии в старших классах,  — «затон я знаю, затаён у арки, а в нём твой парус в зарослях курчавых, твой розовый, твой крохотный и яркий, я подыму твой парус величавый». И журнал «Плейбой» может позавидовать. Наверное, время требует именно такой литературы, ну что ж! Да, кстати, тут и образ «затурканной Отчизны». Как слово «затурканной»,  так и сам образ — уж совсем последний ляп в этом райском оазисе плотских утех, где только и остаётся, что «своей любовью вдруг освобождаться» .То есть раздел «Путями птиц» можно охарактеризовать одним словом «Приплыли!», если птицы водоплавающие. Итак — знакомство с поэтом состоялось. И репутация оказалась подмочена. Налицо, бедный мальчик, пострадавший от комплекса вины, пытающийся противостоять ветру перемен в парке Тараса, но Альма -матерь оказалась злой мачехой и сломала бы совсем беднягу, если бы он не понял вовремя, что любовью можно освобождаться и не нашёл икону с голубиными очами, как слово,  которая заменяет ему все утехи в Отчизне затурканной.
            Раздел следующий. Совсем, как   «Тысяча и одна ночь». «Хождение ступенями Востока». Ну, как известно, Восток — дело тонкое.Бросив затурканную отчизну поэт едет в Египет, причем — за птицами следом, прослеживается — преемственность, тема полёта сохраняется. В Египет стало модно ездить, что же там нашёл для себя наш автор, измученный неприятностями на своей «затурканной отчизне»? О, ужас, паломники опять спасаются в «море — любови купели», «опять я тебя зацелую», обещает кому-то автор, - для праздно шатающегося туриста, чем не занятие? Цикл стихов о путешествиях автора — райское наслаждение для голодного затурканного обывателя, который остался в «затурканной отчизне». Он с радостью схватит этот отчет о путешествиях и кредите тепла и воли,и со слезами поверит, что  обладатели «краюхи духовного хлеба» радовались дереву в пустыне, и наверняка пойдёт искать в киевских холмах черты Гефсимании, вот только что он станет делать, если не найдёт их? И как же тут при этих радостях райской жизни обойтись без поцелуев? «Наш поцелуй, как луч в Синае после египетской тьмы, так луч в ущелье поникает, как я в мы». Ясное дело, освобождаться любовью не только в «затурканной отчизне» хорошо, но и в этой пустыне, где всё смешалось — и Лермонтов. И Моисей, и бог, - брр! Но это ещё цветочки — а вот — что было на горе Моисея — это уж надо читателю самому посмотреть, тут уж мало не покажется, тут автор собирает ночью - «росу эроса!» такое и представить себе сложно, до чего ж в этой пустыне может докатиться бывший советский человек.  Мёд от эроса -это уже не то что эротика -это уже жуткая порнография, ну может я чего- то не понимаю?!
И как естественное продолжение столь откровенных похождений поэта — переход к следующей третьей главе — «Камо летеши?», давшей заглавие всей книге.
   Тут и программный для автора стишок — «СНГейша», который, уже был рассмотрен в общих чертах в начале статьи.  В оправдание автор приводит цитату из Бахыта Кинжеева  «И всё-таки родина — это непросто». И наверное потому, этот раздел вырастает до трилогии — «СНГуси, СНГеи,» что уж ни в какие ворота не лезет как для среднего обывателя. Но посмотрим на это более просвещённым незашоренным взглядом. «СНГений»  по глубокому убеждению автора отсутствует, поэтому он вопрошает, «творишь новорус, новояз свой новейший, но ведаешь ли что творишь?» Очень хочется задать этот вопрос самому автору, но оставим его пока на закуску. Совсем уже абсурдны рассуждения о родине и снгейшах, способных родить снгусей, или что-то в этом роде. Это не только безвкусица, но это за уши притянуто в поэтический сборник и по своим параметрам, написано верлибром, нелепее ничего нет, пожалуй в этом сборнике. Пока. Но в некоторой хотя бы попытке игры со словами не откажешь автору. Что уже говорит о том, что он находится в процессе поиска  новых форм. Другое дело, насколько ему это удается.
   Слава Богу, добрались до «шеи Эйфелевой Башни». То есть к следующему разделу.  Тут интересные стишки с обыгрыванием Эйфелевой башни и её ассоциацией с жирафом, очень удачно, на мой взгляд, и весело. Парижский цикл более оптимистичен, хотя Париж не шутит с автором, готовясь выставить его геем, а не гением. Надо же, забыл на родине затурканной бочку с мёдом эроса. - И сразу — в геи!Тут уж не знаешь, где найдёшь, где потеряешь!Тут тоже есть попытки эротического рода, но они не идут ни в какое сравнение с египетскими экспериментами автора. И совсем уже из путешествующего разомлевшего туриста автор возвращается в свою молодость, вспоминая «Ирпенскую юность». Тут интересные стихи о молодом специалисте лишены такой органичной эротичной окраски, скорее — они более удалые, более задорные, написанные ещё до половой перезрелости автора. Тут и игра «Творы-воры- оры-ор» с усечёнными рифмами, и неологизмы — ирпеняня- ирпенюни и счастливень и моливень, симпатичные  стишки «Молодой специалист», и о школьнице, которая мыла полы, чтоб педагог видел как «ноги литые белы», не отсюда ли эта страсть к ногам, которые со временем вырастут в букву Л? Интересны белочки-оробелочки в стишке «Новобеличи», игра слов показывает, что автор явно имеет способности к стихотворчеству. Но чего-то ему всё-таки не хватает! Вот только чего? Здравого смысла не угождать сиюминутным потребностям новых хозяев жизни, от которых можно урвать кусок жирного пирога за свои сомнительные рифмоопусы?
   Переходим к «Карпатам», ну какой же край родной без Карпат? Что нам все эти Парижи да Египты? Экскурс и дома можно продолжить, но, может быть, с него следовало бы начать? Да, ладно, что дома ?— Ну, колыба колебалась, подумаешь, да, вдруг возникает ниточка, прерванная от истоков и духовных ценностей, исповедуемых вначале и так безжалостно залитая мёдом эроса, и вот она -  «Нам горы льстили в нас признав «потерянное поколенье».Действительно, чего терять-то, вот ведь все на месте — из Египта все вернулись, да ещё из этого, из Парижа. И тут самое время вспомнить про Довбуша.И прощаясь «с краем, где родин стало многовато», и «попав в пробку», автор к радости оседлого обывателя, возвращается в Киев, открывая раздел с красивым названием «Кириллица киевских улиц».    Туристический путеводитель или семейный альбом, где не достаёт  только  фотографий, плавно открывает виды родного города, причем очень симпатичные стихи — о «крутой  улице любви», о «настоящей площади Согласия», появившейся в  местечке Дубовое,  благодаря этому стихотворению, хотя спорно говорить, что улица родилась от стихотворения. Стихи «Старый Киев» очень мне понравились. И тома домишек, и счастье через Щ, и твой пут ь- от варяг — до ворюг, кстати , не так ли можно охарактеризовать и весь путь, отвечая на вопрос вынесенный в заглавие гкниги «камо летеши?» -От варяг — до ворюг! Но « лента Днепра — как ордена лента»— удачная  метафора. То есть, наконец, есть за что зацепиться, чтоб уж не всё выбросить в мусорную корзину. Понравилось ироническое стихотворение о бывших книжных магазинах с такими строчками:«Сперва наш город обескняжел, подолгу тлел и обескнижел, затем немалой дури нажил и вместе с этой дурью выжил.» Хотя можно спорить о качестве текста, но стихотворение отражает общую тенденцию спада культуры, и это тревожит поэта, но это не очень его пугает, скорее забавляет, что неграмотные секьюрити, как после всяких революций и «книжек в руци не брали». А жаль. Уже гораздо более остро воспринимает автор трагедию интеллигенции, «скатившейся до бомжизни», получившей «свободу не служить», спрятавшись в «души потрёпанной книге», которую никто кроме поэтов читать «не мастак». Европейская площадь кажется не может смириться с метаморфозами переименований улиц и грозит расколоться асфальтом, от ростка — чего? — может быть новых реалий жизни? « Десятинная церковь» -  заслуживает внимания. И так же интересны стихи «Зима приземлилась», ещё далёкие от пошлости и откровенной эротики, ещё полные лирического настроения, где «Планирует в снег пара листьев устало — две птицы, что больше уже не взлетят», а «В галерее зимних берёз» - «белые стволы, будто бы холсты, свёрнутые в трубки, под тесёмкой веток.
В каждом скрыт пейзаж зелени и света — может быть девчонкой промелькнёшь и ты.» Стихотворение своей лиричностью, образностью, лёгкостью завораживает читателя и украшает сборник, подчёркивая наконец-то лирическую интонацию автора. И тут раскрывается не только ремеслиничанье и обезьянничанье, которыми отличаются последние вещи признанного и разленившегося поэта, но и лиризм, наблюдательность, работа над словом, что, очевидно, было присуще автору в начале творческого пути, пока он был верен себе как творцу и не плясал под дудку толпы. Но «Киевский цикл» на этом не заканчивается. «Подол — Париж» — своеобразная перекличка. И стихи «Нижний вал» заслуживают внимания — они идут от души, поэта волнует, что он ещё не везде пил, но пора бросать, вроде бы и с иронией, но о чем-то важном для человека. О том, «что когда я тебя танцевал» прикрывал Нижний вал автора и его партнёршу. Без этого эротического подтекста поэт не был бы самим собой, так что дослушаем уж его откровения. Это и Телефон-автомат, что мне отчасти напоминает стихи Высоцкого: « Ну здравствуй, это я!». Стихотворение «Сторож» звучит живой исповедальной интонацией, где образ города-брата, и «Днепр, как рана ножевая, струится память оросить», использованы удачные сравнения, метафоры, рифмы — «Руси -оросить». Хотя, как ножевая рана может струиться? — кровь — другое дело.  И после прогулки по разным местам Киева и Парижа, попадаем в век уходящий, «прощанье с веком уходящим» подготавливает нас к встрече Нового года и к рождественской пьесе.
   Интересное стихотворение «Последний май ветерана», с его «уа» и «ау», с непрерывностью жизни как природного цикла. Стихи «Новые» о новых хозяевах жизни, которые по телеящику занимаются подменой эпох и понятий. И в час безлюдья — откровенные стихи о «спасенье идти по полям, где детства осколки мне в душу впились» , чтобы видеть автору «потайное нутро под личиной людей.»
   Наконец, перлы лирики любовной — «Ты во сне свернёшься в девочку,» «Возвращение», «Ждала меня женщина 20 лет» со словами «Нежная жень-шенщина, твоя власть!», и стихи «В тени ресниц», «Последняя прогулка верхом», «Январские морозы». Некоторые стихи действительно заслуживают внимания, хотя в таком пародийном сборнике они даны вперемешку, так что отделить зёрна от плевел не так просто. И особого внимания заслуживает поэма о литпроцессе, в которой автор не лишен остроумия, наблюдательности, сарказма по отношению к своим коллегам. Иногда это кажется даже слишком смело, в чём, может быть, и заслуга автора. С другой стороны, прослеживается связь с поэмой Котляревского «Енеида», к которой прибегает автор для раскрытия образов современного общественного процесса. Тут и впечатления от революционных преобразований нашего общества, и от чисто «цеховых разборок», говоря языком, близким к языку целевой аудитории автора. Но эта поэма по сравнению с большей частью стихотворений является более удачной в художественном плане. И в целом, можно считать, книга, несмотря на ряд недостатков, имеет и свои положительные качества. Она является отражением нашего современного состояния как отдельно взятого человека, оказавшегося в такое непростое время в такой неоднозначной стране, как Украина, так и общества в целом. В этом смысле, книга заслуживает внимания. И каждый найдёт в ней что-то для себя — то ли «клубничку», то ли отражение «ломки ценностей», то ли занесённое илом фальши чистое звучание некоторых  лиричных стихотворений С. Бондаренко, очевидно, раннего периода творчества. Что-что,но уж скучать читателю явно не придётся!