«Чеканит время имена...»
Эскиз к юбилейному портрету Григория Дикштейна

      Одна из неразгаданных загадок бывшей и нынешней России – бардовское песенное течение. Возникнув в 60-е годы, как реакция на «хрущёвскую оттепель», авторская песня продолжала существовать и в более суровых условиях. Попытка «заморозить» её и « вытравить» не удалась. Об одном из авторов из когорты шестидесятников пойдёт сегодня речь.
     Григорий Дикштейн. Это имя знали во многих городах бывшего Советского Союза, так  как  его ранние лирические песни распевали на всех конкурсах и фестивалях, где, годы спустя он появлялся в жюри вместе с Визбором, Мирзояном, Клячкиным, Никитиными, позже – с Вероникой Долиной и своим земляком Борисом Чичибабиным.
     Две пластинки-гиганта, выпущенные в Москве, и третий, записаный там же на  фирме  «Мелодия», но увидивший свет лишь в Америке, прибавили харьковскому автору популярности и «там» и  на нашем континенте. Пластинки и кассеты Григория попали в Америку раньше его и разошлись по стране милями магнитофонных плёнок (до 1994 года в «Новом русском слове» и «Вестнике» вы могли видеть их рекламу о которой автор и не подозревал). Что ж, денежные доходы пошли не в его карман, но, благодаря правильному выбору коммерсантов, Григорий Дикштейн стал лучше известен в Америке. В 1991 году его пригласили на Фестиваль Русского искусства в Чикаго. Друзья подкрепили красивый, но не «ОВИРовский» документ личным приглашением. Так он попал в этот город впервые, а второй его гостевой приезд плавно перерос в попытку задержаться навсегда. И тому были веские причины, отнюдь не материального свойства. Но об этом ниже.
     И в первый, и во второй приезд – многочисленные приглашения в  Нью Йорк, Чикаго, Филадельфию, Детройт, Цинциннати и другие города Америки, успешные концерты на этих островках русской эммиграции ещё раз подтвердили робкое предположение автора, что здесь он известен почти так же хорошо, как и на географической родине, а так же на исторической –в Израиле (что подтвердили его гастроли там в 1996 и в  2006 годах). О добром отношении к автору Россия, Чехословакия и Франция заявили уже давно и однозначно, напечатав песни Григория Дикштейна в своих антологиях русской бардовской песни.
      Кроме Израиля и США, Григория Дикштейна встречала благодарная аудитория Канады и Германии, его с нетерпением ждут в Австралии. Есть в его «географии» и такой город: Париж.
       Но если вернуться к обыденной жизни, то в ней не всё было так радужно, как хотелось бы.
      Ещё в 70-х «исскусствоведы» из КГБ не обошли вниманием песни Григория Дикштейна, которые были не только крамольны по сути, но и талантливы по содержанию. Особенно власть раздражалась , когда зазвучали песни Григория из цикла «Исход»:
...От мора, от землетрясений,
последние из могикан...
По корню топор – во спасенье!
По лапе попавшей в капкан.
О, страшная высшая мера:
В исходе увидеть Исход!
Библейских равнин атмосфера,
Далёкая древняя вера...
Они не на день, не на год.
Так как церберы власти всегда пытались вышибить из культуры и из самой жизни людей незаурядных, то и Григорию пришлось несладко: запреты концертов, вызовы в КГБ, обыски…

…Нет, мы не вкусили
свободы России.
Достойных косили
вождя холуи,
и в жажде по силе
они голосили:
«Ты, Родина, серп,
мы – колосья твои!»

Вспомнить об этом Григорию пришлось во время второй поездки по Америке. Из Харькова позвонила дочь и сообщила об организованом пожаре в их совместной квартире. Угроза жизни дочери, избравшей главной темой своих журналистских телерепортажей (она работала на региональном телевидении «Тонис»), борьбу с антисемитизмом, национализмом и зарождающимся фашизмом на Украине, стала вполне реальной.
     Решение было единственно верным в данной ситуации. Он протянул семье руку через океан и «выдернул» её из захлопывающейся мышеловки.
    А что же по этому поводу говорят его песни?

Я прыгнул, как прыгают за борт…
(Воистину выбор жесток).
Я телом шагаю на Запад,
Лицом и душой – на Восток…

Только всеобьемлющим поэтическим словом можно создать этот образ. Только поэту подвластно такое зримое описание действительности, где есть мысль, и вопрос, и ответ.
    А что же было дальше? Трудное становление, возраст, языковые трудности… Григорий пошёл работать. Вырос от разнорабочего до дизайнера моделей новых изделий фирмы «US Acrylic». Записал шесть компакт-дисков (презентация двух последних была в Чикаго на юбилейном концерте и в Израиле), издал две книги, двенадцать лет делает на  русском радио «Новая жизнь» цикл передач «Поющие поэты», по мере возможности ездит с концертами и, что главное: постоянно пишет новые песни. И уровень их неуклонно растёт. Вот что поразительно!
    По-прежнему известные барды бывают у него в доме. Многократно была Вероника Долина (они дружат около 30-ти лет), Александр Дольский, Юлий Ким, Александр Городницкий, Нателла Болтянская, Михаил Кочетков…
      Вадим Егоров , услышав новые песни Григория, был поражён, и удивления своего не скрывал (к его чести). «И всё это написано здесь?!» – спрашивал-восклицал он. «И ты при этом ещё работаешь? А отдыхаешь когда?» И в ответ услышал песню:

Это будет не завтра дружок,
Мы закончим пробег марафонский,
И затихнет вдали топот конский,
Пропоёт свою песню рожок.
Наши ноги лизнёт океан
Призывая привыкнуть к раздолью,
Жаль, что раны омытые солью
Говорят о наличии ран.
Пробил час костерок разложить …
Календарь и часы и газеты,-
Всё в него, чтобы значило это:
Просто некуда больше спешить!
И в тяжелых бокалах вино
Будет плавно, как лодка качаться
И не  будут мгновения мчаться,
Впрочем, это уже всё равно!
Мы друг другу грехи отпускать
Будем главы склоняя седые
Позабыв, что мы не молодые
Нас любимые будут ласкать…
Это всё мы получим потом:
Океан, и вино, и подругу…
А пока мы несёмся по кругу
С разукрашенным пеною ртом.
Дай нам, Господи, силы терпеть
И  тянуть нашу лямку с улыбкой,
Эту жизнь не считая ошибкой,
Ну не всю, а хотя бы на треть!
На бегу успевая свершить
То,  что станет когда-то наградой:
Память сердца, цветы за оградой…
Но до этого надо дожить.

    Несколько лет назад, во время своих последних гастролей в Чикаго, у Григория гостил его старый друг Юрий Кукин. С порога, первым делом, он после слов приветствий достал из чемодана фотографию. «Гляди,- сказал он, - Это я у стенда «Лучшие барды России» на фестивале в Норильске. Видишь: Вот Визбор, вот Берковский, а  вот - ты, Григорий!. Уважают тебя!  Помнят и любят.»
     К 110-й годовщине со дня рождения Исаака Бабеля Григорий Дикштейн, с группой замечательных музыкантов, поставил и сыграл свою композицию с песнями по прозе писателя, дополнив её новыми решениями . На премьеру приехала дочь писателя Лидия Исааковна Бабель. Успех был огромный. Спустя некоторое время композицию по просьбе зрителей  пришлось повторить.
   5 ноября 2006 г.у Григория Дикштейна состоялся юбилейный концерт с трогательным названием «Песни нашегоЧелоВека». Он и вправду наш человек. Как о нём сказал Александр Дольский:
«... Вот он рядом с нами... Живёт, поёт, - мы зачастую, плохо вслушиваемся... А у него есть свой стиль в поэзии, в музыке и в подаче... Он очень талантливый человек.» И далее: «...Как творческая личность Григорий Дикштейн для меня интересен очень, очень давно. Потому что он своеобразен, ни на кого не похож, у него свой почерк... В связи с этим, вы знаете, что такое свой почерк? Это так трудно понять! Как я Моцарта отличаю от Гайдна... так и у Гриши отчетливо виден свой стиль, совершенно ни на кого не похожий».
    Все мы находимся во власти привычки, говоря о ком либо что-то значительное, непременно опираться на авторитеты. Комплиментарных высказываний о Дикштейне, сделанных  довольно почётными и знаменитыми людьми, предостаточно. Но давайте обратимся к цитате из статьи писателя, поэта , эссеиста Льва Ленчика. Статья эта написана, как отклик на первую книгу поэта, но актуальности не потеряла. Полностью вы можете её найти на интернетной страничке Григория Ефимовича. А пишет Лев Ленчик вот что:
   «...Стих Блока «мы дети страшных лет России» стал хрестоматийным. Мы износили его в бесконечных цитатах, как будто он о нас – о «детях» эпохи развитого социализма. С приходом Галича мы перестали быть детьми. Мы стали «сволочами»: «Как гордимся мы всё же, сволочи, что он умер в своей постели». Казалось бы, что ещё можно прибавить к этой предельно испепеляющей эволюции образа от Блока до Галича? Но оказывается можно:

Мы дети погонь и агоний
  С дымящейся пеной у рта...
   
    В моём восприятии, этот вершинный образ Дикштейна, как бы соединяет лексическую перекличку Блока и Галича – нашу родимую отеческую темочку – в единый неразрывный трагический узел. И дети, и сволочи вместе. Потому что «дети погонь» - это не только погоняемые, но и погоняющие в равной степени.»
     Редко балует нас  Григорий Дикштейн своими концертами. И впрямь, как сказал Дольский:
 «... Вот он рядом с нами... Живёт, поёт, - мы зачастую, плохо вслушиваемся...»  Так вслушаемся же! Тем более, что повод появился.
    А Вы давно слушали Григория? Давненько?  Тогда  бегом отправляйтесь на его концерт ! Заранее Вам завидую
                                                                                                                               Дарья Новик, Канада

Ноябрь 2006 г.