В солнечной патоке
зелья лазурного
с проседью шелковой ряби
эпически
плавно баюкают глубь черно-бурую
лебеди,  
в бликах воды металлических…

Лебеди!
Лебеди с морем целуются,
нехотя тычась
в размокшее крошево
булок, печенья
и прочего, прочего…

Ворон
напыжился
встрепанной курицей
кляксообразно
у лужи на набережной.
Что ему слышится?
Что ему чудится?
Вдруг,
да как вскаркнет
зловеще и яростно!

Чайка
упала
нахлебницей меткою,
следом – другая.
А небо-то, небо-то!
Месиво
воплей и крыльев,
чье облако
рвется на части
от счастья и голода!

Только деревья
напрасно поладили
с этим повальным
февральским раскаяньем…
Много ли надо им ласки?

Стоп-кадрами
слепо
уставились вдаль
фотокамеры…