Даниель Дарье – золотая матрешка тает в Саргассовом море,
окутана водорослями Sporophyta s. Kryptogamae,
где же мой доктор Калигари, художник оригинального жанра,
их полчища, тьмы и тьмы. Я вернулась из Петрозаводска –
вот вы лежите здесь, где пенаты и лары, лари, милый мой Ларри,
сделай так, чтобы я наконец всплыла, и медузою станем мы.
Опасаюсь – для двух медуз под солнцем не хватит места,
где ты и где твое жало – мне ли бояться слез, погоня за счастьем
окончена и началась фиеста, праздник, который сквозь все твои истины,
как незабудка, рос. Это вопрос не ко мне, вот она на экране белом
просит его возвращаться почаще, и море в ушах шумит, он говорит:
«Даниель, если б были мы просто телом, но это нам не грозит, словно
тяжесть могильных плит». Он говорит: «Даниель, я люблю тебя, но отсюда
все предметы кажутся ветошью – вера в веретено ничему не способствует»,
я отвечаю: «Тебе не по мерке чудо», и водоросль грустного вида
виски украшает чудно.