Наложу на уста припасённую Богом печать.
Я так много сказал
и того ещё больше отслушал,
Что осталось молчать.
Задохнуться и снова молчать,
Обожжённым молчаньем леча
ошалевшую душу.

Капли крови и боль,
словно след, заметая в игре,
Вечно рядом сидеть,
чтобы видеть, почти привыкая,
И любимое тело с чужою рукой на бедре,
И беззвучный упрек:
«Посмотри, я уже никакая!»

И понять, как бездарны и жалки
мечты о тепле,
Как беспомощна жизнь,
чей подол унизительно задран...
И в записке читать:
«Чай заварен. Еда на столе.
Не буди, я устала.
Люблю, обнимаю.
До завтра».