Цикорным ложем быль заманивает в сказку,
а там репейники – и те как шёрстка норок.
По ним, болезным, догонять мне олимпийцев,
вальяжно глядя по цветастым сторонам.
Пусть недостаточно развил мою оснастку
с нектарных пленумов небесный кровопийца,
но завтра поздно будет, брат: в свои за сорок
я лишь на карте видел Кипр и Суринам.

Сама погоня – сучий бред, но привкус яви
с кнутами, дружненько расцветшими лазурью,
тебя одёргивает горечью нефарта –
и заедает в тёмной щёлке тонкий ключ.
Наступит ночь, адреналинчика добавит,
за знаком «Спать запрещено» воскреснет Спарта,
но по пути я всех чертей стерилизую…
О гонка юности! Смотри мне, не наскучь!

Вы не катались на машинках из фосгена?
Неописуемо. Летаешь, точно вальдшнеп.
Удушье – после. А за эти три минуты
идёт такая концентрация мечты,
что из сердечного насоса брызжет пена
пообочь высадок огня июльской руты.
Даёшь трёхсоточку и мчишь куда подальше
от натюрморта у загаженной плиты.

Димон, поехали. Не век же волочиться
в маршрутке с таймером и доремифасолить.
Наверняка припомнят мамы наш перформанс,
когда увидят две сверхновые вверху.
Я в новой сказке буду менее лучистым,
чем в ясный день, когда подвёл рабочий тормоз,
но мудаку, что нас весной решил поссорить,
не будет смысла тратить гнев на чепуху…