Очень жаль, что мой дед – откровенная баба
(как лицом, так и страстью ругать снег за снег).
Телевизор, отвёртка да склад корвалтаба –
ради этого жил он до поздних омег.

Летний дождик забренькает по черепицам –
«Вах! Куда ж ты пойдёшь? Тя ж в метро просквозит!..»
Надо впредь презирать алкоголь, чтоб не спиться
(с чем и так подфартило мне в этой связи).

Принесёшь к изголовью говяжье жаркое –
съест как миленький; встать же с лежанки – фиг вам!
На каком формулировать просьбы жаргоне,
знает разве что Шива с руками по швам.

И в потоке событий, достойных музея,
доживает свой век он, в бутылку мочась:
Первомай наступил, телебашня косеет,
небеса почему-то темнеют за час…

Что стихи после Фета ему пахнут бредом –
это давний трюизм пролетарских яслей.
Здесь не гнев, а стремленье казаться полпредом
распирает его (по стихам – в том числе).

То об айсбергах судя по цвету верхушек,
то в самом Енгибарове видя шута,
по пути в туалет бросит мне: «Есть что кушать?»,
исторгая немыслимый смрад изо рта –

у него эта фишка зовётся заботой.
Плачьте, смейтесь – есть факт: я попал в эксклюзив!
Что ж тогда овладение нравом «Тойоты»
для соседского парня? Армейский призыв?

Нет, конечно, друзья – просто дед его бравый
и финансы не пропил, и понял давно,
что уже никого не сразит под Остравой,
и ушёл на скамейку играть в домино.