С Костюганом несказанно хорошо.
Может, это просто фора после краха?
Не привык я падать в обморок от шаха
злобной пешки с мелитопольский вершок.

Пешка сдохнет, превратившись хоть в козла,
хоть в пародию на папины доспехи,
а братан мой, несмотря на все огрехи
в олбанистике, очищен добела.

Коська многое стерпел – теперь судьба
загнала его в мои семнадцать метров,
но теперь не нужно ртутным корвалментом
пичкать печень, что от стронция ряба.

Так легко, когда в блаженной тесноте
новомодного квартирного постоя
разведённое – читайте холостое –
существо рассвет приносит на хвосте

или каплю портулаковой смолы
на ресничках намагниченного когтя,
чтоб опять индустриальные угодья
дымным взвесям стали жалки и малы.

…Непривычно, если ты позавчера
братаном своим считал совсем другого,
но сейчас ни буржуинов тайный сговор,
ни тайфун не расшатают буфера,

и пока мой избавитель от тоски
не найдёт себе любовь с ночным сопрано,
сдохну сам, но обеспечу Костюгану
сочно-жёлтые прибрежные пески.

Дальних сопок заблестит антоциан,
невесомость снизойдёт на тропы взгорий –
и права всех вместе взятых категорий
за ненадобностью сгинут в океан.