До подсознания такое не доходит:
ботинок давит на педаль - и это правильно;
игла вылизывает звуки из пластинки -
и пляшет джигу Вертопраховский собор.
Я показал бы на обычной старой 'Хонде'
езду без ног - и был бы почтой заавраленным,
а то взываешь о добре к ближайшей стенке
и с каждым шкетом окунаешься в сыр-бор.

Акселератор, чёрный кед и сбоку бантик -
эскиз портрета двадцать первого столетия.
Завидуй 'Лексусам': на них клюют профуры -
ведь как не клюнешь на тосоловый парфюм!
Кто не водил машину - ради бога, встаньте!
Сидят, как моськи, а слона и не приметили...
и индикаторы с панели смотрят хмуро,
и млечный путь по-новогоднему угрюм.

Когда без бабушки ты едешь по маршруту
Печерский мост - Паракосмический элизиум,
сквозные вспышки гололёда не опасны:
опасны рупорные окрики 'очнись!'.
Поди исследуй, как наигранная смута
сердечный триппер перед гонкой мне приблизила!
Другие жмут - ей хоть бы хны (ну, или басмы -
заретушировать зарёванную высь).

В безлюдном дворике сосед машину чинит,
тряпьё промасленное обоняя до ночи.
Когда до скрюченной фигуры цвета жести
дошли мои неравномерные шажки,
Я сдуру вякнул: 'Вы меня бы научили!' -
и, испугавшись, молвил Фёдор Спиридонович:
'Возьми сто долларов; возьми, пожалуй, двести,
но эту просьбу выбей клином из башки!'