Миллион планет спиралятся за кормой,
вспениваются, превращаясь в кильватерный след:
пеной прошлого запузыривает космос мой –
будущего прибой света скоростью перегрет

до кипенья мозгов и до испарения звёзд.
Где-то гаснет старое солнце цвета костра,
где-то ядра галактик снова идут вразнос
и одиночеством их обрастает дыра

чёрная, словно вакуум выжженного зрачка.
Вновь отчаянною нелинейностью скручен мир,
исчезая и вновь проявляясь вовне. Пока
в картах грустных предтеч превращается мир в пунктир

и откладывает меня на оси абсцисс,
ординатою крика каждый фотон гвоздим:
«Одиночество звёздного неба имеет смысл
только, если ты весь, до краёв, переполнен им!..»

Потому близ остова разбитого корабля,
там, где я возникаю и снова множусь на «нет»,
под соснами мальчик ищет куски янтаря –
фотонных моих отражателей окаменевший свет.