Полчаса до мероприятия –
ни одной, холера, скамеечки.
Стой и радуйся, переминаясь
после пира у чёртовой матери,
где вчера совещались сметчики,
а сегодня все клумбы наискось.

И вот началось. Присел. А ноги пылают.
Хотя… сколько лет мне? (Хихикают божества.)
Маячит у солнечной горницы прыть былая,
оставив мне эхо звука разрыва шва.
Там что-то читают – меня пробирает сон,
а это же студия – надо готовым быть к отзыву!
Что же он скажет, бурый поникший пион,
запомнившийся кому-то бесстыже-розовым?..

Любого совкового вспомнишь порой писаку –
машина была! Я не знаю, за чьи шиши,
но понимали чинуши: ни стих, ни сагу
никто не создаст на века без подпитки души.
Ясно, что мой товар – пузыри да искры
с красной ценой в подвальные аплодисменты.
Кто-то пригрет и нынче. Но я – не Издрык.
Да и не создали альтернативной сметы.

Тем не менее, в клуб – приходи!
Жрать шрапнелевый суп – приходи!
Слушать песенный микс – приходи!
Соблюдать вечный Минск – приходи!
Морщишь лоб над строкой – приходи!
В Луцк, в Анапу, в Джанкой – приходи!
И майданить, коль дюжий бугай,
из мертвецкого сна прибегай!

После томного мероприятия
ни заторов тебе, ни выбоин.
А метро до щелей забито.
И по лунной миражной платине
подбородком, ступнёй и выменем
пляшут руны вне алфавита.