Все девайсы, кроме турника,
числились в его пансионате.
Можно было вбросы и пенальти
подгонять под общий знаменатель –
эта кабала была легка.

Тысячи матрасов надувных
с гладью, геометрией и флорой
ни одна стрела не проколола,
и в плену пластов мультиколора
мокрые томились летуны.

Пробкой притереть молочный пар
мог один-единственный парняга.
Ах, его елейная присяга
руль не трогать до подмены стяга!
Во олень я! Ненецкий замбар…

Говорят, он нынче семьянин,
сбагривший внебрачной дочке сепсис
от шалав с консерваторских сессий –
ну и что? С такими я не селфлюсь
в миражах роялей и лепнин.

Но щемящий в печень интерьер
комнаты чумного реквизита
режет эпизодом неразмытым
очаги цинги и менингита,
укрощая кукольных пантер.

Как-никак, турник, а не тюфяк
рекомендовал он мне с мороза,
выходя жирафом из колхоза,
только ясно было даже козам:
гипноэлемент давно иссяк…

Курс на вечный поиск братана
вот к таким фиаско и приводит.
Птичке музыкальной только годик.
Вырастет – поймёт, что при расплоде
не любовь, а тактика важна.