После громких побед над соцреализмом гроссмейстеров
и признания всеми, кто пожимал мне руку,
государство решило, что я – пустое место,
потому что с толпой не вою «Червону руту».

Вот и я, пред бигбордом с нацистскою рожей стоя,
отзеркаливаю услышанное как по нотам:
«Ты просто рандомно очерченная территория,
выхваченная у гор, пустырей и гротов».

Пашину честь ты себе под шумок не приписывай!
То – индивидуум, чьим бы подданным ни был.
То луч доброй воли, доставший до кончика пирса
в порту, разбазаренном бонзой особой планиды.

И не надо швырять меня – даже в игре словечек –
в беспредел, где финмониторинг не есть облава.
Я бы нашёл применение реющей всуе ветоши.
Я бы напомнил, каким здесь залётом Слава.

Тембр – и тот нахожу свой в голосовухах,
чтоб сохранять доверие крепкой команды!
Темя от собственных текстов заметно вспухло –
вот почему до сих пор я ещё лохматый…

Людям не надо такого: им нужна петросянщина.
Стадом. Толпой. Девяносто шестым кварталом.
Носишь свой дар, ни бульдога не приносящий –
лишь виброфонится тремор чужого кардана.

Рады заглатывать бабы котлеткоголовые
всё, что не умолкает, – как малые дети.
Я же, конечно, завидую их сословию
(также Джамале; также Марине Верете).

И визы нет выездной на просторы морские
с несчастной тысчонкой осмысленных стихотворений.
Но – прозвучат и они, когда умом пораскинет
пустышка и станет в пятнадцать раз суверенней.