С меланхоличной грациею серн,
сама – сонет, соната и торнадо,
забыв, что дивный мир смешон и сер,
сирень ступает сирыми дворами.

То выше крыши прыгнет – в добрый час,
то обелит балконные решётки.
В сто крас самозабвенно крестят нас
сирени семимильные шеренги.

И в свежей сини слышится не всем,
как над вскипевшей буклистою жилкой
печальный фавн склоняется: «Сирень,
стань снова острогрудою Сирингой...».