1

Привел с собой Петра и Иоанна,
Иакова, и начал тосковать.
Струился, как зияющая рана,
Лоскут луны на черном небосводе
Предательски. А запахи, а сад,
А теплые сбегающие камни,
Казалось, не об этом. Хороводит
По месту белизны кровавый пот.
Доеден хлеб и выпито в стакане.
Сюжет распространяется, пока не,
Решительно и внятно, перейдет.

2

Иже еси, Кто вправе,
Ты Мой и Свет, и Кров,
Ты предо Мной поставил
Чашу чужих грехов.

Буду за все в ответе —
Зря ли Меня Благой
Силой Своей отметил
И освятил Собой.

Время о деле тщити,
Вот уж и вышел срок.
Сколь же непросто выпить
Этот гремучий сок.

И приподнялись даже
Выше краев края.
Как Мне не пить сей чаши,
Если она — Моя.

3

Увы, ученики отяжелели,
И после дня, насыщенного Им,
Молиться рьяно было невозможно.
На них весомый камень неустройства
С тем возраставшей силой налегал,
И дух, и тело близились к земле,
Не в силах понести преодоленья.
Молитва не гнала желанный сон,
Но более его приумножала.
«Плоть немощна, а дух...» «Сейчас, сейчас».
Но веки, как века, закрылись снова
И снова сон, похожий на печаль.
Наученные трелям до зари,
Безмолвный час переживали птицы.
Ни облачка, лишь полная луна,
И снов не видно было ниоткуда,
И шум, как будто из другого мира,
Казалось, был невнятно различим.