Сегодня очень многие пишут стихи… Но можно ли назвать всё то, что имеет форму стихотворения, — поэзией?

…В свое время мне посчастливилось посещать студию под руководством Марка Богославского. На ее основе и было создано творческое объединение ТРЕТИЙ ЦЕХ, членом которого я называю себя с известной долей гордости. За шесть лет существования студии мы многому научились, и сейчас, ведя свою студию, я в основном придерживаюсь того понимания поэзии и творчества вообще, которые исповедует Марк. Можно спорить с конкретными определениями, терминами, но по сути разделять или не разделять точку зрения. Вот, например, его градация тех, кто пишет стихи: рифмоплет, поэт, стихотворец. (Повторяю, это всего лишь терминология.)

Под рифмоплетами он, видимо, подразумевает тех, кого принято называть графоманами. То есть тех, кто считает, что если зарифмуешь то, что хотел СКАЗАТЬ — это и будет стихи. Или опишешь увиденную картинку природы… Или выразишь чувства словами по типу «люби меня, как я тебя». И т. д.
Поэт — тот, кто смотрит на мир особым, поэтическим, взглядом — взглядом художника, но свои чувства, ощущения еще не умеет уложить в слова так, чтобы это было ПОЭЗИЕЙ. Потому что поэзия — это тоже ремесло, которым нужно овладеть, одной «душой» настоящие стихи написать нельзя. Эмоциональное состояние еще не гарантирует сотворение предмета искусства!
А вот тех, кто овладел всеми премудростями «ремесла», — он именует стихотворцами. (Повторяю, можно менять названия — но суть остается!)

Для того-то и необходимы всяческие литературные студии, чтобы ПОЭТ стал СТИХОТВОРЦЕМ. А вот РИФМОПЛЕТУ никакие студии, как правило, не нужны, — он ведь «и так все умеет»!

Конечно, есть суперодаренные люди, которым вроде бы и учиться не надо… Но недаром Гумилев приводил в пример Лермонтова, который в 16 лет написал своего гениального «Ангела» — но и только. Остальные стихи этого периода довольно посредственные, хотя в них и чувствовался талант. А вот через 10 лет, когда Лермонтов овладел всеми «тайнами» — практически все его стихи были на уровне «Ангела».
Но начинать РАБОТУ над стихотворением в тот момент, когда вас «посетила Муза» — уже поздно. Не овладев заранее определенными навыками, «озабочиваться» именно в этот момент, какой же ножкой из сорока наступить, можно просто «упасть», потеряв вдохновение. Пианист «разрабатывает» руки, играя гаммы или этюды; художник сначала учится выписывать все детали, пропорции с натуры (или как там у них принято?); начинающий хирург вряд ли начнет с операции на сердце… И т. д. Словом, как говорил Делакруа: «Надо неустанно изучать технику своего искусства, чтобы не думать о ней в минуты творчества».

Я не очень хорошо знаю историю поэзии, но вот Марк — литературовед, преподаватель истории литературы в институте культуры — не раз повторял, что нет ни одного известного поэта, который так или иначе не прошел поэтическую школу. Тот же Пушкин, учась в лицее, общался с талантливыми сверстниками, многие из них стали потом тоже известными поэтами — т. е. у них тоже был свой поэтический «кружок. А Серебряный век и вовсе отличился тем, что почти каждый известный сегодня поэт того времени входил в какое-нибудь объединение. Помните символистов, акмеистов, футуристов?

Если вы помните, где-то в начале века Гумилев основал так называемый «Цех поэтов». Потом он распался, и через несколько лет он создал еще один — «Второй цех поэтов».
Кстати, название нашего объединения — ТРЕТИЙ ЦЕХ — как раз к этим «цехам» и восходит. У нас и свой МАНИФЕСТ есть!
Полностью приводить его нет смысла, — но основополагающие моменты хочу привести — своими словами.

1. Народ как нация перестанет существовать, если умрут его культура и язык. А поэзия — квинтэссенция языка. Так что в ее необходимости сомневаться не приходится.
2. Стихи на первый взгляд может писать каждый. Но некие истины, придуманные в процессе дотворческого мышления и ритмически изложенные с помощью известных приемов поэтики, еще не стихи. Если пытаться «выразить мысль», «подбирать слова» для передачи образа — получится убожество.

На эту тему я недавно прочла статью «МЕТАФИЗИКА ПОЭТИЧЕСКОЙ КУХНИ» Сергея Гандлевского. Вот цитата:
«Автора-новичка смущает беспринципная лёгкость, с которой на потребу литературному изделию меняется тема стихотворения, скажем, безответная любовь — на страх смерти, а тот в свою очередь — на трудности писательского ремесла. Это смущение проходит, когда понимаешь, что стихам виднее. Те редкие случаи, когда усилием воли заставляешь себя следовать избранному предмету, приводят к созданию не полноценного стихотворения, а перевода — зарифмовыванию мысли, как правило, довольно плоской.
На первом этапе работы как раз важно поменьше «работать», не пороть горячку, не мешать стихотворению самому себя написать. Наконец оно в общих чертах образовалось. Сейчас можно дать волю трудолюбию, аккуратности и версификационному навыку, снова идти по трупам собственных намерений, на сей раз — в интересах размера и рифмы. Но эти жертвы редко искажают замысел до неузнаваемости, потому что стихотворение уже существует, и его смысл и пафос, как правило, перевешивают изменения, вносимые последующей правкой.
Дело сделано. С приятным удивлением ты обнаруживаешь, что, несмотря на превратности сочинительства, стихотворение имеет смысл, и смысл этот на порядок глубже и великодушнее того, что ты обычно думаешь и говоришь».

(Вернемся к МАНИФЕСТУ).
3. Сегодня уже нельзя писать так, как писали классики. Их поэзия самодостаточна, — нет никакого смысла, подражая им, писать нечто похожее. Получится вторично, а потому — обязательно хуже. Это то самое ЭПИГОНСТВО, которое нужно в себе истреблять так же беспощадно, как и виршеплетство.

4. Все, что нас окружает, можно так или иначе выразить словами. Но то, что мы описываем (неважно — предметы, явления и взаимосвязи мира, весь чувственный исторический опыт человечества, накопленный в языке), трогает по-настоящему читателя только тогда, когда преломляются через линзу ЛИЧНОСТИ поэта. Если нет в стихотворении вот этого личностного отношения к изображаемому, нет  лирического «я» —  читатель останется равнодушным.

5. И еще важный момент — о форме и содержании в поэзии. Одни считают главным в поэзии «смысл», «искренность», а форму — вторичной, другие  провозглашают голый формализм, «искусство для искусства». Но бесформенность и бессодержательность — две стороны одной медали. Надо помнить, что та самая вибрация — тот почти неуловимый критерий качества стихов, рождающий со-творчество читателя — заложена именно в форме; форма сама по себе — это уже идея. Но без содержания форма — как пустой графин. Как бы красива и качественно она ни была — без наполнения конкретными словами, передающими суть и соль высказывания, она мертва. Словом, надо все время помнить, что содержание и форма в поэзии — это одно и то же, они не существуют друг без друга.

И закончить хочу главным моим убеждением: все надо делать по возможности  профессионально. Когда кухарка начинает править государством или слесарь вырезать аппендицит — известно, чем это заканчивается.
И поэзия — не исключение.