Среди целой плеяды интересных крымских поэтов многим хорошо знакомо имя Сергея Овчаренко, члена Союза писателей Украины, лауреата премии С.Э. Дувана (2003г.). В ноябре 2008 года поэт был удостоен звания лауреата Литературной премии Автономной Республики Крым. Сергей Овчаренко – автор сборников стихов «Сказки улицы Урицкого», «За памятью отца…», «Два города», «Старые дворы», «Ночь колдовства».
    Предлагаю читателям «Литературного Крыма» путешествие по страницам сборника стихов «Старые дворы» (Симферополь, Доля, 2005 - 72 с.). Это книга-ностальгия, книга-признание в любви к родному городу, книга-автобиография.
Композиция сборника выглядит кольцевой. В первом стихотворении, которым открывается книга, автор, пройдя «аллеей утреннего сквера», садится на парапет, чтобы здесь, в тиши старого места, предаться нахлынувшим воспоминаниям. В заключительных стихах сборника – все тот же сквер, куда пришел поэт «передохнуть от суетного бега…».
                                         И шепчут мне деревья: - Не забудь
                                         Всех тех, кому обязан в жизни многим!..
                                         Ну, что? Немного отдохнули ноги?
                                         Тебе пора обратно! В добрый путь!
Между двумя этими остановками читателя ждет встреча длиною в целую жизнь. И каждый из стихов лишь фрагмент, звено в длинной цепочке чувств, событий, встреч и расставаний, из которых и складывается человеческая судьба:
                                        Я странную веду с собой игру,
                                        Выстраивая в прошлое цепочки…
Уверена, что читатели со мной согласятся: каждому человеку в той или иной степени дорого место, где ему суждено родиться. Для Сергея Овчаренко таким родным местом стала Евпатория. Тонким лиризмом, искренним чувством любви,  пожалуй, даже духовным родством проникнуты стихи, ей посвященные.
                                         Кто живет на Яузе-реке,
                                         Кто – у Иссык-Куля, кто – в Тибете,
                                        Я живу в приморском городке
                                        И прекрасней места нет на свете.
Да, для поэта Евпатория не просто приморский городок, это «горячо любимая Отчизна», где «Каждая из улочек звучит / Строчкой своего стихотворенья». Для любимого города автор находит столько проникновенных, выразительных слов-признаний, образов-тропов. Судите сами.
                                        Я ищу малейший повод
                                        Повторить, как мной любим
                                        Вечно юный Старый Город-
                                        Малый Иерусалим.

                                        Город драгоценной панагией
                                        Дремлет на груди у Нептуна.

                                        Собор Николы караваем хлеба
                                        Людской любовью вынут из печи…

                                        Мне дорог Град. От центра до окраин
                                        Здесь каждый сквер и каждый дом знаком…

                                     …Спрессована до Города Отчизна
                                         Для нас, Иванов, помнящих родство.

                                       Какой еще необходим тут довод?
                                      Я только здесь творю, живу, дышу!..
Дороги сердцу поэта не только парадные улицы древнего города, но и «лабиринты улиц тесных», «дворики в тени миндальной», домики низкорослые с живой оградой – «заплели друг другу косы/ плющ и дикий виноград». Все эти «пристройки, сараюшки, коммуналки», «старенький трамвайчик», что «скрипит на рельсах» - это тоже драгоценная часть любимого города, ведь «здесь каждый раз мне возвращают детство…» Именно в этих местах, а не в особняках нуворишей, что «торчат, как у дороги мухоморы», «…бурлит в дворах взаправдашняя жизнь».
В старых дворах города живут «надеждой и страстями / в спирали ежедневной суеты», любят неспешную беседу, всегда готовы  помочь соседу, «в беде подставив крепкое плечо» и «сообща к добру найти дорогу, / чтоб Город вечно жил и процветал…»
Вместе с автором мы заглядываем сюда, становясь свидетелями ярких воспоминаний детства и юности, которыми поэт щедро делится с нами.
Через призму личных впечатлений автор воссоздает  перед читателями целую эпоху 60-70-х годов теперь уже прошлого столетия. Мы видим старые улочки Евпатории, ощущаем атмосферу домашнего уклада тех лет («Мячик», «Телевизор КВН», «Лото»). Перед нами – портретные зарисовки близких, друзей, знакомых поэта, многих из которых уже нет («Маме», «Другу», «Виталию Кондратьеву»). Благодаря автору становимся свидетелями уличных сценок, переданных глазами и восприятием мальчика-подростка («Арбуз», «Бадминтон», «Поповский клад»). Поэтические образы и созданные картины, с одной стороны, художественно обобщены, с другой – умело наделены автором реалистическими деталями, приметами того времени: «Шумел на кухне старый керогаз, / Готовясь делать на зиму варенье», «Мы ныряли в ласковую воду / В стареньких сатиновых трусах», «Вырывает крик молочниц / Из объятий полусна», «Затейливо свисает бахрома / С подушечки для маминых иголок».
В этой части сборника стихи становятся своеобразными мини-рассказами, где прослеживается четкий сюжет, включены диалоги, прямая речь, имена реальных лиц, названия конкретных мест. Лирический тон стихов, посвященных городу в целом, меняется на повествовательный. Сергею Овчаренко удается удивительно сочетать поэзию с жанром малой прозы, поэтику – с реальностью деталей. Эта одна из особенностей его творчества и этого сборника, в частности.
Простота, динамичность, конкретика стихотворного «повествования» требуют особой стилистики стиха. Помимо обилия названных уже диалогов, прямой речи, характерных для нее вопросов, восклицаний, поэт в меру и к месту использует вульгаризмы, просторечные выражения, вносящие дополнительную экспрессию, ощущение живой разговорной речи („лабали”, „побузим”, „Колян”, „вдрызг”, „кочевряжится”, „в ихнем” и др.). Названные приемы позволяют автору в своих ностальгических воспоминаниях избежать налета гламурности, придают стихам естественность, правдивость, искренность в описании быта, человеческих отношений и чувств.
Не раз Сергей Овчаренко использует прием метонимии, привносящий в его стихи эффект присутствия. Он позволяет автору включить и нас, читателей, в круг описываемых событий как старых, добрых друзей, которым должны быть хорошо известны упоминаемые поэтом имена собственные: „Дуга”, „Дюльбер”, „Футболист”, Санаторская, другие евпаторийские места, связанные с детством и юностью поэта. Здесь танцевали, любили, назначали свидания. Но, увы, этих мест зачастую не стало, „как нет уже иных друзей”.
Некоторая „прозаичность” названных стихов не исключает, а наоборот, еще ярче заставляет сиять образы-тропы. Они у Сергея Овчаренко всегда свежие, необычные. Авторские находки отражают поэтическое мастерство, одаренность, индивидуальное видение мира. Вслед за поэтом  мы учимся неординарно мыслить, многое подмечать:
                                   
                                     На карнизах – гипсовая лепка
                                     Ангелов, выделывавших па...


                                     Сто шагов, один забор и ...море
                                     В желтой чаше теплого песка...


                                     Гаснут маленькие солнца
                                     В абрикосовой листве.

                                     Тихий вечер на кварталы
                                     Свой накладывает грим...

                                     Воздух был воланами исчерчен...

                                      Белым снегом за кормой
                                      Над волною стая чаек...

                                       Разноцветным конфетти
                                       Лег вдали курортный город.

Вглядываясь в прошлое через призму прожитых лет, автор бывает самоироничен («Просто песенка», «Поповский клад»). Иногда эта ирония распространяется на других, как это произошло, например, в стихотворении «Ах, эти летние романы!» Подчеркнуть обобщенность картины праздной курортной жизни обывателя помогает поэту синекдоха:
                                       Вокруг – сплошные Донны Анны
                                       И не за каждой Командор…

                                       Пока на пляжах командоры
                                       Писали «пульку» в преферанс,
                                       В безукоризненное тело,
                                       Вмиг возведенное на трон,
                                       Метал небезуспешно стрелы
                                       Трудяга местный Купидон.
Кстати, названный художественный прием в другом стихотворении поэта («Сурово время поступает с нами…») в сочетании с еще одной стилистической фигурой – литотой - успешно помогает иной авторской цели: ярче, экспрессивнее передать свои патриотические чувства, преданность малой родине: «Спрессована до Города Отчизна / Для нас, Иванов, помнящих родство».
В ряде стихов сборника С. Овчаренко проявил себя и как мастер портретно-психологических  зарисовок близких, друзей, знакомых ему людей («Маме», «Хоть с детства не приучен был молиться…», «Клубника», «Соседям-фронтовикам», «Бабушка Кукуй»).
                                      Вспоминаю в ритме буден
                                      Часто прошлые года:
                                      Замечательные люди
                                      Окружали нас тогда.
Среди этих замечательных людей, в первую очередь, выделяется образ мамы Гали («Маме»). Через отдельные детали описания автору удалось создать истинно народный характер. Мама Галя – труженица «без чинов и без регалий», щедрая и хлебосольная хозяйка («На последнюю десятку / Накрывала так столы…»), сердечный человек («Закадычные подружки / Ей курили фимиам…»), певунья («Задушевно пела песни / Про калину и про клен…»). Несмотря на все тяготы трудной судьбы, она по жизни «ступала гордо, не склоняя головы».
Запоминающийся, на мой взгляд, пронзительно-щемящий, полный драматизма образ создан автором  и в стихотворении „Бабушка Кукуй”. Не сложилась судьба невесты Доры: „молодой кудрявый юнкер”, ее жених, в брусиловском наступлении во время Первой мировой войны „с пулей лег среди болот”. В детских воспоминаниях поэта это уже бабушка Кукуй „в полинялой душегрейке”. На скромную жизнь она зарабатывала тем, что варила „на электрогрелке кремы для солидных дам”. От прежней жизни остался лишь старый медальон на серебряной цепочке с выцветшим рисунком жениха. Одиночество старушки нарушает только стайка воробьев, которых она заботливо прикармливает.
В этом же ряду психологических зарисовок – запоминающийся образ соседа-фронтовика с деревянным протезом вместо ноги («Соседям фронтовикам»). Детская память и мастерство зрелого поэта воссоздали портрет человека, защищавшего Севастополь, дважды награжденного самой почетной медалью – «за Отвагу». Одинокий инвалид ютился в подвале. Но перед нами все тот же не сломленный    трудной судьбой характер, высокий дух простого человека из народа.
Личные истории героев стихотворений С.Овчаренко отразили в себе целую эпоху жизненных драм, многочисленных судеб, которые безжалостно перемалывала мясорубка Истории в Первую мировую, Отечественную войны, в трудные, полные лишений послевоенные годы.
Обращает на себя внимание стилистика поэтической речи этих жизненных историй. Поэт рассказывает о них без лишнего надрыва, эмоционального накала. Лаконизм, точность языка, деталей, строгий отбор художественных средств усиливают драматизм описываемых событий, резче, более выпуклыми, запоминающимися становятся психологические зарисовки характеров.
Помимо ярких и точных воспоминаний об ушедшей эпохе, эмоциональных впечатлений детской и юношеской поры, читательский интерес, безусловно, вызывает современное состояние души поэта, его взгляд на мир с позиций зрелых лет («Зачем призывно манишь, лес…», «Как мало сохранилось белых пятен…», «Мне снится по ночам Юкон…», «Замечаю, очень повзрослели…», «Я уеду, пожалуй, в глубинку…» и др).
Стилистика стихов этого периода вновь меняется: в них вливается мощной волной прежний лиризм, философичность в отношении к миру и себе, появляется много пейзажных зарисовок. Из отдельных поэтических строк-фрагментов складывается, как  в мозаике, авторский образ.
Перед нами человек, погруженный в творческие искания («Строчки на бумаге не увяжутся,/ Да и не известно, будет толк?»), самоироничный («Почитать на сон грядущий классика?/ Вечно он оставлен на потом!»), художник с неуемной фантазией,   способный даже на стекле окна с дождевыми разводами заметить необыкновенное.
                                             Вижу ясно корабли,
                                             Мачты с парусами,
                                             Самый краешек земли
                                             С синими лесами.
                                                                            ( «Дождик».)
Поэт в меру амбициозен:
                                             Три страницы томика Белинского…
                                             Мысль мелькнула, хоть и невпопад:
                                             Станет ли по мне скорбеть Урицкого
                                             Так же точно, как скорбел Арбат?
                                                                            ( « Завтра вроде лето, а на улице…»)
                                                                               

Автор предстает личностью, неравнодушной к миру и своему месту в нем:
                                             Как мало сохранилось белых пятен…
                                         Оставить бы в истории свой след
                                         Или хотя бы пару мелких вмятин -
                                         Отметины не зря прожитых лет.
                                                                              ( «Как мало сохранилось…»)
Ему не чужд романтический дух. Лирический герой стихотворения «Мне снится по ночам Юкон…» тоскует о свободной, вольной жизни с путешествиями «во все концы земного шара». Его душа из городской суеты, строгих рамок и обязательств перед другими рвется к «прекрасной жизни, хоть и тяжкой», где можно просто любоваться, «…как в редкой полынье/ Резвится юркий зимородок». Там, в далеких морях, «… яростно штормят/ Ревущие сороковые», и грезятся поэту «… острова, где свет зари/ Раскрасит заросли бамбука». Тему морских путешествий и далеких стран продолжает и стихотворение «Моргая одноглазо, по-пиратски…», в котором сухопутный и сугубо штатский автор признается: «Зовут меня куда-то маяки» и мечтает о том, «чтоб китель белый да фуражка с крабом».  
Увы, жизненные реалии все расставляют по своим местам, а потому поэт иронично одергивает себя, размечтавшегося:
                                         С утра на службу, а потом
                                         Я путешествую обратно».
                                                                            ( «Мне снится по ночам…»)
                                         Подумаешь: А как там в Сингапуре?
                                         И лишь вздохнешь: Эх, если б не дела!
                                                                             ( «Моргая одноглазо…»)
     Обретая жизненную мудрость, мы полнее, острее ощущаем неразрывную связь с землей, природой, находя в них и силы, и отдохновение. В стихах заключительной части сборника природа неуловимо, но властно заняла свои главенствующие позиции. Все чаще манит она взоры поэта к себе, все мощнее ответный отклик сердца. Как всегда, Сергей Овчаренко находит для выражения своих чувств и наблюдений оригинальные образы, нестандартные поэтические обороты: «яблоко луны», «…выбросив огрызком узкий серп», «Пишет ветер на страницах моря / Клинописью белых парусов», «Трудяга ветер-почтальон / Принес нам лист письмом прощальным». Природа здесь олицетворена. Она является еще одним полноправным лирическим героем стихотворений. Автор беседует с «рыжей Осенью», пришедшей в гости, слышит напутствие елового Леса, который врачует ему душу, адресует прощальные слова «собравшемуся уезжать» Лету.
Апострофа, прямая речь, риторические вопросы, обилие свежих тропов помогают поэту оживлять, одушевлять окружающее пространство земли, превращая его в близкого друга и собеседника.
С годами поэта, видимо, чаще посещает желание сменить «постылую работу» на «бесконечность вдохновенья». Оно, вдохновение, рождается, например, от вида степи, «…где ветер и ковыль, / Где рассвет и птичье пенье», или от поездки в глубинку. Сергей Овчаренко признается читателям, что его привлекает нехитрая крестьянская жизнь без городских излишеств и суеты. Глухой край, «где ни зависти нет, ни вранья», манит своей строгой простотой, «благословенной тишиной» и возможностью найти «…спасенье в пере и бумаге / От заумных и глупых речей».
Что ж, природа всегда служила для творческих людей источником большого вдохновения и потребности самовыражения. Сергей Овчаренко подтверждает это золотое правило. В отношении к ней автор полнее раскрывает свою суть тонко чувствующей натуры, внимательного наблюдателя, человека, в ком продолжает жить романтик, того, кто предпочитает суете и лести простоту, самодостаточность и возможность творческого выражения.
       Воплотить тематический, идейный замысел стихов сборника автору помогают многие средства поэтического языка, о которых уже упоминалось выше. При этом интересно наблюдать не только за работой поэта со словом, художественными образами, но и рифмами.
Внимательное, чуткое отношение С. Овчаренко к лексическому значению слова, его звуковому составу помогает рождению  составных рифм ( страже – та же, не берусь я – Беларусью, отличья – клич я, ковыль – не вы ль, прилив-то – лифта), омонимичных (суши-суши).
Известно, что в современной поэзии неточная рифма успешно конкурирует с точной и преследует вполне очевидную цель: освежить систему рифмовки,  т.к. ограниченный запас рифм с полным созвучием несколько притупил даваемые ими ощущения. Сергей Овчаренко наряду с богатыми точными разнородными рифмами (тонкий- картонка, близко -Лизка, обеда –победа, процветал –квартал и др.)  широко и успешно использует усеченные: угар – «Дуга», на губах – лба, клумб – по стеклу, бином –кино, дышать –клеша. Стремясь разнообразить систему краесозвучий, поэт использует рифмы с выпадением и вклиниванием: восток –толк, контакт –пятак, нос –анонс, адвокат –карт. Охотно использует корневую рифму: тучи –скучен, кислой –листьях, будем –многолюдно, не думать –юмор, сунул –фортуны, по сушам –душу. Встречаются интересные рифмы с чередованием: исчерчен –вечер, нас –преферанс. Немало примеров омофонических рифм: забот –народ, лет –вослед, запас –раз, резко –леска, сосед –дуплет.
Интересно отметить, что почти все стихотворения сборника «Старые дворы» написаны с перекрестной рифмовкой. При этом поэт предпочитает использовать в катрене чередование мужской и женской рифмы. Такая приверженность, как мне кажется, неслучайна и вносит свою лепту в общее тематическое, стилистическое, языковое, ритмическое единство стихов поэтического сборника «Старые дворы».
    Отдельные звенья стихов-воспоминаний, стихов-признаний городу, лирических произведений сегодняшнего мироощущения поэта, по которым мы следовали за автором, постепенно сложились в единую цепочку длиною в жизнь. Круг замкнулся. Мы снова вместе с поэтом в тихом сквере Евпатории, где «гуляет бабье лето в октябре».
Перебирая воспоминания о людях и событиях, осмысливая их, Сергей Овчаренко словно получает духовное очищение:
                                           Мой в будущее путь предельно ясен,
                                           Я снова юн и помыслами чист.
Я уверена: на этом пути поэта ждет еще немало творческих удач, открытий, новых книг. В жизни столько удивительного, а душа поэта всегда открыта навстречу новому.

                                                                      г. Симферополь.