Имя Игоря Павлюка – поэта, публициста, научного сотрудника Института литературы им. Тараса Шевченко – хорошо известно любителям литературы.
Игорь – автор многих книг. Его произведения печатаются в журналах «Кур'єр Кривбасу», «Дзвін», «Березіль», «Київ», «Дніпро», «Золота пектораль»... Переводятся. За свои поэтические сборники поэта было выдвинуто на получение Национальной премии им. Тараса Шевченко. Благодаря свободному голосованию в Интернете он был награжден Народной Шевченковской премией. Поэтому мы попросили Игоря Павлюка поделиться своими впечатлениями и относительно Народной Шевченковской премии, и относительно нашей жизни-бытия вообще.

– Что Вы чувствовали, когда получили Народную Шевченковскую премию, символом которой является кованная статуэтка Железного Мамая?

– Катарсис. Углубление генетической причастности-ответственности... к той части украинских сердец, которых опять, как во времена моего предка, гетмана нереестрового казачества Бута Павлюка, потом Богдана Хмельницкого, Ивана Богуна, Ивана Мазепы, Тараса Шевченко, Симона Петлюри, Романа Шухевича... иудски-немудро (ни светлой же памяти, ни чести от врага) предавала своя так называемая шляхта, создав за два десятилетия очень высокую бездну между собой и народом, что всегда приводило и может привести к полной потере государственности. Настоящие дары рассоренная между собой псевдошляхта несет Мамоне, к Шевченко – мертвые цветы. А растерянная голь ищет себя на черных рынках подневольного труда.
Еще я почувствовал простое человеческое теплое счастье, что у меня крутая «шопта» (слово Василия Стуса) побратимов и настоящих читателей, которые проголосовали за меня и поздравили меня.
Относительно символа (воина-характерника Мамая) премии, первым в Украине лауреатом которой мне судила судьба быть, то я хотел бы, чтоб когда-то на моей могиле стоял такой же... лишь побольше. Он же и саблю на спине, словно крест, несет...

– Игорь, а что следовало бы изменить в политике, чтобы государство повернулось лицом к творческой интеллигенции?

– Во-первых, измениться самим. Стать гордыми и злыми к разной гнили и чиновникам-временщикам. Как поэт себя несет – так к нему и относятся. Настоящий Поэт бессмертен, а могучее, казалось бы «варшавське сміття, грязь Москви» – как писал Тарас Шевченко – пойдет в забытые могилы вместе со своими виллами и пустыми лозунгами. Саму же «творческую интеллигенцию» Украины за исповедование тех или иных ценностных ориентиров можно разделить в настоящий момент на совков, «грунтивцив» и постмодернистов. Но все мы вместе обычные маргинальные свиноиди, когда между нами, под нами, над нами, у нас нету той «шляхетности», аристократичности, вызову врагу нашей нации и государства и готовности остаться даже в одиночестве в борьбе за нее. Никто за поэтов самих их имидж нигде не поднимет, не углубит. Напротив – всё вперекор будут делать.
Индивидуалисты-поэты могут разве что... умереть от радостной бедности бытия. Или... или... соединить так талантливое слово и смело решительное дело, как это сделал Тарас Шевченко, воскресив нацию.
Импонирует мне и пример латиноамериканского писателя Гарсиа Маркеса, который из своего маленького поселка Макондо создал субъективно-объективную модель целого мира, а может, и Вселенной. Вот истинно глобально. Это не наш доморощенный глобализм, который исповедует лакомый на деньги вчерашний активный комсомолец-абориген, готовый продать за них память о родной матери, о деде, чтобы ж «как у людей, и по-моднему! по-хранцузьки ж!..»
Так одна госпожа (житейский пример) прилетела из-за моря в Украину на конференцию, оставивши мертвую маму на две недели в «холодильнику» (в морге), так как «украинская гуманитарная наука в опасности»...

– Если даже в советское время голос поэта как гражданина чего-то стоил, был достойный, то какую функцию выполняют художники в современном независимом Украинском государстве?

– В советское время, как и в целом во времена всех империй, поэтов, боялись: их или убивали, или слушали. Теперь же у нас к поэтам БЕЗРАЗЛИЧИЕ. Трескучие сварливые сороки тянут к своим гнездам все, что легко лежит, блестит и... не тонет. Хотя настоящее золото, как скифская пектораль, найденная прекрасным поэтом Борисом Мозолевским, намного глубже.
Коммерческие, китчевые писатели, то есть «художники», которые подыгрывают низким порнушно-чернушным вкусам публики, выполняют функцию «опиума для народа». За реповый ремикс «Рідна мати моя» или за громко-навязчиво повторенный раз двадцать кряду из радио в маршрутке «Львов-Луцк» куплет «Ты отказала мне два раза» – нужно уже бить «репы» не только их авторам, но и популяризаторам, что истинный художник и должен сейчас делать!.. В конечном итоге, в действительно демократическом, а не анархически колониальном государстве, можно слушать что хочешь и когда хочешь, но ненавязчиво.
Тот художник, кто отважится «один против всех», то есть один за всех, - выполняет у нас в настоящее время функцию Кармелюка, Довбуша: в богатых забирает – бедным дарит.
Стесненные материальным затруднением и безразличием чиновнических структур к плинтусу, большинство творческой братии в какое-то благородство даже не забавляется. Одни пошли в коммерческую (базарно-секондхендовскую) литературу, кляцая на «компике» детективную чернуху-порнуху, другие – как Лина Костенко или мой друг, волынский светлый поэт Виктор Вербич, – в подполье, заявив, что они не существуют в этом «неоциничном» времени.
«Поэзия – это исповедь водяного существа, которое живет на суше, а хотело бы жить в воздухе» (Карл Сендберг). А в воде, на суше и в воздухе в настоящий момент, в период глобального... похолодания, нет свободного кислорода, его уже продают (кое-кому даруют за верную низкую службу) в кислородных подушках.

– В каких условиях, по большей части, выживает и существует современный украинский поэт?

– Как и все. В смутно руинных. Когда ни политикам, ни попрошайкам, уже не верят. Диких. Базарных. Ни славы, ни денег... Распятый между разумно прагматичным Западом и мудрым и стихийным Востоком. Мне, например, трудно быть каменным во всех социально-политических координатах, ведь вся волынская семья по отцу репрессирована за участие в ОУН-УПА, а дед по-матери – пулеметчик советской армии, который погиб под Одером. Остается быть человечным.
Скажу крамольные, кажется, для уха украинского патриота слова: не такая страшная для сохранения нас как духовного сообщества в Киеве бузина (он, скоморох, плюет против ветра), как тот в Гарварде дядя демолиберал, который, имея тугой кошелёк, тот ветер создает, выставляет при мощной рекламе на турецкие базары «наша» не присущая нам пища: бананы, пепси, джаз... цинизм... когда наши гены просятся танцевать гопака, аркана. Этот агрессивный псевдоинтеллектуализм уже загнал потомков культуры ацтеков и майя в резервации, уничтожил и уничтожает не одну тысячелетнюю земную культуру, теперь пустил метастазы у нас, нации с ослабленным иммунитетом из-за отсутствия тех семи процентов (биологи знают) репрезентантов национальной аристократии.
Пример с защитой докторской диссертации молодого ученого Петра Иванишина. Современные глобалисти написали в ВАК на него пасквиль такой (еще и неаккуратно-неграмотный) – как в сталинские времена. И что больше всего обидно – под ним стоят подписи прежних диссидентов (не буду называть их фамилии – пусть это будет на их совести), против которых когда-то так же собирали подписи!.. А Борис Олейник активно выступил на защиту замечательного молодого ученого-гуманитария, искреннего и горячего патриота. Защиту утвердили. Молодая сабельно-резкая Украина теперь победила в... Украине. А дальше... «За ломоть гнилой ковбасы» «дети капитала-гранта», «славных прадедов великих правнуки поганые» продают и совесть, и достоинство, элементарную человеческую порядочность, прикрывая свою измену химическим туманом «дискурсов» о Тарасе Шевченко, Лесе Украинку, Ивана Франка...

– Какой Вам известен «секрет» сохранение национальной самобытности?

– Достоинство. Не путать с самолюбием. Совестливость. Уход за могилами предков. В целом чаще ходить на кладбище не помешает. Это трезвит. То есть что-то иррациональное, непрактичное делать чаще. Уважать любить богов наших предков, взяв все лучшее от христианства, хотя бы эти-вот максимы: полюби ближнего, как самого себя, и – нельзя любить Бога, брата, своего ненавидя. То есть нельзя почтенно любить Творца и созданный им мир, не любя... себя как частицу этой вселенной. В целом Христос для меня – один из самых великих поэтов человечества: один против (опять же – один за всех) создал свой поэтический мир и за него пошел на смерть, пережив измену близких людей, унижения, а затем воскреснув навеки. Так в природе умирает в земле зерно, чтоб прорасти колоском зерен. Под эту «модель Христа» «вписывается» наш Тарас Шевченко, другие большие поэты человечества. Перун наш также рано или поздно воскреснет. Кстати, многие считают меня язычником, хотя у меня рядом с «программным» стихотворением «О Перуне» стоит стихотворение «Христос». А в целом об отношениях художника и мира можно прочитать в моих книгах «Художник – Власть – Пресса: историко-типологический анализ», «Диагностика и прогностика лжи»...
Приведу Вам болезненный для меня пример из моей жизни. Когда я год работал в Нью-Йорке, то в нашем коллективе были, кроме американцев, китайцев, поляки и украинцы. Украинцев было больше всех, но говорить они почему-то пытались... польским языком!.. Меня это настолько бесило, что я со всеми говорил английской, а моим ближайшим товарищем стал аристократический поляк (художник по специальности), который со мной захотел выучить украинский язык. Понимаю, что в Санкт-Петербурге, где я учился два года, логично общаться на хорошем русском языке, в Нью-Йорке – на английском, в Пекине – по-китайски, но почему по-русски – в Киеве, на своей земле?!. В настоящий момент вся Западная Украина опять становится в очереди в архивы искать свой польский корень, так как Польша начала выдавать таким так называемую «карту поляка», какая дает какие-то льготы... Ну какое здесь личное и национальное достоинство! Опять «на карту» поставлена судьба разрушенной смутной Украины, население которой вымирает военными темпами. Еще такую же «карту» введет Россия - и восточная Украина без «шума и пили»... вернется где-то в 1651 год...
В конечном итоге, такой народ без чести заслуживает, очевидно, такой недостойной элиты (кстати, срок «элита» какой-то термин ветеринарии, агрономии), мне больше нравится «аристократия», может быть исторически более национализировано «шляхта» – то есть самые творчески здоровые репрезентанты вида, сформированные в результате эволюций и революций, которые задают видовые правила развития. А наши самые лучшие репрезентанты погибли несколько раз, защищая благородно свои (наилучшие в мире) черноземы, свой род и свою честь, а всякое чмо (человек морально опущен – простите, что воспользуюсь бандитским сленгом) пряталось, продавалось за разные «карты», давало потом физически и духовно увечное потомство. Вот теперь и «доборолись до самого краю»…

– Над чем Вы в настоящий момент работаете как научный работник? Как писатель?

– Работают рабы. Художник же, в целом свободный человек, не работает, не делает, а творит. Я себя обозначаю как писатель, не разделяя поэта, прозаика, драматурга, научного работника. Писатель – так меня именует меня родня, друзья детства. Какой уже не есть, а грамотный, мол. Пишу... иногда больше, чем живу. И это неправильно. Потому что «у мире тот самый мудрый, кто сильнее всего любит жизнь» (Василий Симоненко). На нескольких столах лежат разные рукописи в целом одной моей симфонии, среди них две научные книги: одна о писателях и средствах массовой информации ХХ века, другая - об украинской поэзии: от и до... А еще... роман, детская книжечка (наименьшая, но дольше всего пишу), начатые предисловия книг моих коллег... Стихотворения пишу везде и всегда, потому на столах они не залеживаются.
Будьмо! и держимся!
Дай Бог нам всем здоровья, чтоб пережить то счастье, которое нас ожидает.

Разговор вела Анна ЛОБАНОВСКАЯ